Непобедимый. Право на семью

Грудь резко вздымается на вдохе и так резко опадет на выдохе, что я буквально чувствую, как критически съезжает топ. Опустив взгляд, смущенно его подхватываю. Миша даже в этот момент не отводит взгляд. Смотрит непрерывно, не давая мне продохнуть свободно. В один миг его глаза становятся мутными, будто пьяными. При свете дня эту клубящуюся темноту особенно отчетливо видно. И если вчера меня от него периодически било током, то сегодня этот процесс кажется бесперебойным.

— Я свою позицию четко и открыто выразил, — приглушенный и сипловатый голос Тихомирова ложится на мою стянутую дрожью кожу, как патока. После озноба сразу же жарко становится. — Мне нужна жена. И я хочу, чтобы ею стала ты.

Не сразу понимаю, что в этой фразе меня настораживает. Инстинктивно за что-то цепляюсь, но не могу раскрутить.

— Ты сказал, что есть еще что-то важное с твоей стороны… — взволнованно шепчу я. — Что? Что ты собирался мне сказать?

Официант приносит мое мороженое и кофе для Миши, но, похоже, ни ему, ни мне до этого нет дела. Держим напряженный контакт, пока обслуга не удаляется.

— Год назад я получил серьезную травму, — говорит Непобедимый, как только мы остаемся одни.

— Я помню, — участливо киваю.

Как не помнить? Узнав, что Тихомирова после боя готовят к операции, чуть с ума не сошла. Отказывалась улетать в Москву. Даже истерику успела устроить, потому что меня в больницу к нему не сразу пустили. Лишь на второй день удалось прорваться, когда Мишу перевели из реанимации в палату.

— Не все знаешь. Никто не знает.

— Что это значит? — грудь разбивает тревога, и голос выдает меня.

— Вы все улетели, я еще месяц в клинике провалялся.

— Да… — неуверенно тяну я.

— Черт меня дернул подписаться на полное обследование.

— С тобой что-то не так? Что-то серьезное? — выдыхаю со слезами на глазах. Не понимаю, к чему он ведет. Заранее колотить начинает. — Ты болен?

— Нет, принцесса. Здоров, как бык.

— Тогда что?

Тихомиров замирает. Долго пытает меня взглядом.

— Миша… — тороплю дрожащим голосом.

— Одно исследование показало хреновый результат, — грубо выдает. Так редко ругается… По крайней мере, при мне. А тут вдруг загоняет и, кажется, даже не замечает, потому что не извиняется. — Анализ эякулята. По нескольким пунктам значительно ниже нормативного значения.

Я краснею, как ни стараюсь выдержать невозмутимость. Это очень личная… проблема? Да очевидно же, что Миша считает это проблемой. А я просто не знаю, как реагировать.

— Что это значит? — тихо шепчу. — В будущем ты не сможешь иметь детей?

Сразу же хочу заверить его, что для меня значения не имеет. Но не успеваю.

— Это значит, что на раскачку времени нет. Либо сейчас. Либо, возможно, никогда, — говорит, четко расставляя акценты. Я моргнуть не смею, пока он не выдает самое главное: — Полина, я хочу, чтобы ты забеременела от меня сразу после свадьбы. Хочу, чтобы родила мне.

Пока мое тело от шока застывает в камень, в голове рой мыслей разносится. Вскрывается, наконец, то, что все это время надоедливо беспокоило.

— Почему я? — с критическим опозданием задаю вопрос, который должен был быть поднять вчера, когда Непобедимый, ни с того ни с сего, вдруг предложил мне выйти за него замуж.

Почти сутки летала в облаках. Сейчас же… Падаю навзничь, едва сознание подкидывает свои собственные логические ответы.

Ему просто нужен ребенок? Не я?

— Я бы хотел дать тебе время, принцесса. Поверь, я прекрасно понимаю, что отбираю. Мне очень жаль.

— Это не тот ответ, — отчаянно мотаю головой.

И, не скрывая огорчения, разрываю наш зрительный контакт. Буквально роняю взгляд вниз. Так и не отведанное мной мороженое тает, превращаясь в липкую холодную жижу — я сейчас чувствую себя так же.

— Полина, и у тебя, и у меня большие счастливые семьи, — тон Тихомирова становится увещевательным. Хочется прямо как вчера крикнуть: «Я не ребенок!». Молчу только потому, что приходится копить силы. — Я не представляю себе что-то иное. Да и ты тоже. Позже поймешь.

— Может, и нет, — бубню себе под нос.

— Что нет? — уточняет Миша. Я в подробности не вдаюсь. Зажмурившись, мотаю головой. — Полина?

Вскидывая голову, встречаю его настойчивый взгляд.

— Что?

— Ты хочешь, чтобы у нас с тобой получилось создать похожую семью?

— Не знаю, Миш… — стараюсь, как всегда, быть честной с ним. — Наверное…

— Мы бы в любом случае когда-нибудь поженились, — заявляет Тихомиров после непродолжительной паузы.

— Откуда такая уверенность?

— Это очевидно.

— Для кого?

— Для всех.

— Кроме меня!

Почему он не говорит, что ему важна именно я? Ему ведь кто угодно родить может. Стоит только поманить. Я же понимаю. Но никому другому я его не отдам! В этом, наверное, и есть моя погибель.

— Передумала?

— Нет! — снова резко отвечаю.

И замолкаем.

Как я могу ему отказать? Не могу! Хоть мысль о детях и приводит меня в панику.

«Господи… Какие дети?»

«Я понимаю, что достала тебя своими молитвами, но зачем же так сразу?»

Поистине: бойтесь своих желаний.