Непобедимый. Право на семью

Знаю, что в ее случае это радость. И, возможно, какая-то светлая грусть. Бабуля Тихомирова… То есть, конечно, никакая она не Тихомирова. Мать моей будущей свекрови, Лариса Петровна, говорит, что родителям всегда тяжело отпускать детей. Наверное, поэтому она всю жизнь мотается по миру за Тихомировыми. К слову, ее муж этой бесконечной возни не выдерживает и частенько остается в России один.

«Господи…»

В моей голове полнейшая каша. Эмоций слишком много. Я думать не способна. И при этом не могу забыть то, что сказал Миша — его мотивы. А я ведь хотела, чтобы он просто меня любил.

Замечания, вопросы и шутки близких будто вскользь проходят. Особняком непрерывно держу в голове то, что мы с Тихомировым собираемся делать детей. Я понимаю, что в браке это рано или поздно случается. Но сама, как ни мозгую, к такому не готова. Знал бы папа, точно бы вето свое наложил и запретил Тихомирову ко мне приближаться. Как мне не выдать что-то ненароком?

Отец же, будто мысли мои читает, выдает, не стесняясь ни Миши, ни остальных гостей:

— Ты не выглядишь счастливой.

— Потому что ты на меня весь вечер нападаешь, — нахожусь я.

Даже губы дуть не приходится, папа без этого идет на попятную.

— Если так ощущается, извини. Не было цели нападать. Просто… Иди сюда, принцесса.

Когда я поднимаюсь, чтобы обойти стол и обнять папу, Миша вдруг ловит меня за руку и тихо сообщает:

— Со мной эти фокусы работать не будут. Советую оставить дома вместе с куклами.

— Что? — выдыхаю я растерянно.

— Ведешь себя как ребенок, Полина. Прекращай.

Может, его претензии и обоснованы… Только какого черта он этого не видел, когда делал мне свое предложение?

— А ты… — шепчу прерывисто. — Ты меня воспитывать не будешь, Тихомиров. Либо бери, как есть… — слова резко заканчиваются.

Потому как отвергнуть его совсем, я, конечно же, не могу.

— Либо что, Полина?

— Либо готовься воевать.

Удаляюсь быстро. Не иначе, сбегаю. Сердце безумно стучит в груди. Биение пульса в висках перекрывает шум мыслей. Ругаю себя, но, обнимая папу со спины, нахожу Мишу глазами. Он, естественно, все это время уже смотрел. Сталкиваясь взглядами, впервые будто шпаги скрещиваем.

«Я хотела, чтобы ты меня любил!» — кричу я ему мысленно.

«Будешь делать все, как я скажу», — транслирует он.

Не слышу, что папа говорит. Улавливаю только то, что его голос разительно мягче стал. Машинально говорю ему, что люблю. А сама, не разрывая зрительный контакт с Непобедимым, вовсю строю планы по его завоеванию.

«Будешь меня любить! Будешь!»

Или я не Полина Аравина!

— Хочу свадьбу в замке, — заявляю я для всех сразу, едва растерянность полностью отступает.

Они прекращают обсуждения. Дядя Тимур кивает. Тетя Юля что-то перечеркивает в планере и быстро делает новую запись.

— Крутая идея, — одобряет Мира.

— Да, — кивает мама. — Как это мы сразу не подумали? Шикарно получится!

Миша пронизывает меня странным взглядом и, сдерживая какие-то слова, прижимает к губам кулак. Выразительно вздыхает — крупные плечи высоко вздымаются, грудь раздувается настолько, что пуговицы на рубашке натягивает.

— Что не так, чемпион? — поддергивает его дядя Рома. — Хотел скромнее и быстрее? Не получится, лучше сразу в оборот возьми. Принцессу Аравина забираешь, придется попрыгать перед гостями, перед камерами… И вообще, судя по всему, первые пару лет легкими не будут. Возможно, даже… легко не будет никогда.

Смеется Саульский редко, но если заходится, то очень заразительно. Я сразу за ним срываюсь. Он будто всю жизнь знает и с высоты своего возраста с особой иронией над ней теперь потешается. А я… Я тоже хочу постигнуть все на свете!

— Дядя Рома, — восклицаю звонко. — Не спугните мне жениха!

— Никуда он уже не денется, — заверяет Саульский.

И потому как он все-все верно подмечает, с ним спорить никогда не получается.

— Рома, — вклинивается тетя Юля. — Ну что ты?.. — и сама вовсю хохочет.

Впрочем, весело всем. Даже папа поддерживает. Видимо, его уже отпускает. Только Непобедимый необычайно суров и серьезен. Мне к нему и приближаться страшно. Топчась рядом с папой, только поглядываю на свой пустой стул. Нет, я сейчас рядом с Мишей не вытяну. Слишком резко и чересчур много получила за день.

— Говорите, говорите, я записываю, — сетует Лариса Петровна, если в столовой хоть на секунду образуется тишина. Она уже строчит о нас с Тихомировым роман. — Полина, пока еще Аравина, завтра встретимся, — отдает распоряжение, не иначе. — Мне нужно будет кое о чем тебя поспрашивать…

— Мама, — тут уже не сдерживается, как правило, молчаливая тетя Полина. — Когда ты уже успокоишься? Оставь хоть детей в покое. Пиши лучше про космос.

— Я пока о каждом из вас по книге не напишу, к космосу не вернусь. И это не обсуждается.

— На самом деле я не против, — заверяю я. — Спасибо, Лариса Петровна! Вы знаете, как я люблю ваши книги… И… Я очень польщена тем, что попала в список избранных!

— С этой героиней проблем не будет, так и отметим, — бормочет бабуля Тихомирова. — Спасибо, деточка.