Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Это было написано 6 сентября (старый стиль), и только через два дня, как известно из письма Меласу, вместо необходимых для перевозки провианта на русскую армию 1344 мулов [2213] и 70 для запасных патронов, только теперь, 8-го числа, прибыло всего 650 голов вьючных животных, при этом оплаченных всего лишь до Беллинцоны, то есть еще на 10 миль пути. И это все! На следующий день, 9 сентября (старый стиль), Суворов сообщает обо всей этой истории Павлу I. Он негодует на австрийцев уже открыто и называет имена обманщиков.

Это канцлер Тугут, который английского посла в Вене «торжественно уверил, что эрцгерцог ныне отнюдь из Швейцарии не выступит при обнадеживании, что о сем предмете [будет] писать к эрцгерцогу. Но сим самым удостоверением обманул он его и дал эрцгерцогу выиграть время для выходу его из Швейцарии»[2214].

Это генерал Мелас, который дал мулов только

«…под горную артиллерию, а в прочих отказал, уверив, что я их всех найду готовых в Белинцоне, откуда путь на Сен-Готард <…> Спешным по встречавшимся уже горам походом достигли мы до Таверны, в 10 верстах от Белинцоны лежащей, где ни одного мула не находим»[2215].

Наконец, это генерал Тиллер, который «со своими комиссарами обманывает нас двуличными, постыдными обнадеживаниями, и уже пятые сутки стоим мы праздно у Таверны. Таковая наша недеятельность доставляет неприятелю все способы оправиться, и приятием новых его мер может положение наше содеяться весьма опасным»[2216].

В своих опасениях Суворов оказался абсолютно прав: ситуация быстро ухудшалась именно из-за потери времени. Другой бы на его месте пал духом и отказался от задуманного. Но именно утратой духа герой наш никогда не страдал. Выход был найден: взамен недостающих мулов навьючили казачьих лошадей, и свое письмо к государю полководец закончил по-деловому:

«Мы выступаем в поход к Белинцоне»[2217].

Как потом оказалось, они выступили в поход к бессмертию. Войска двинулись в страну вечных снегов, вооруженные наставлением о ведении боев в горах. Фельдмаршал составил его в те несколько безрадостных и хлопотливых дней, что армия провела в Таверни. Мы можем не сомневаться, что именно тактическое творчество в эти дни было ему нравственной опорой против непорядочности австрийцев. Не имея прямого опыта войны в горах, силой только рационального подхода, помноженного на личный боевой опыт, пусть и в равнинной местности, Суворов высказал ряд очень верных рекомендаций, говорящих, что он постиг специфику горной войны, исходя из специфики профиля местности в соединении с применяемыми им боевыми навыками.

В первых же строках рекомендаций он отталкивается от особенностей горной страны как специфического театра военных действий:

«По большей части дороги по горам столь узки, что едва и порожняя лошадь по оным оборотиться сможет, тем менее отягощенные вьюками мулы, от чего в марше произойти может великое затруднение; и для того колонны таким образом устроить должно, чтобы движениям оных ничто не могло препятствовать» [2218].

Такой постановкой вопроса полководец настраивает генералов и офицеров на то, что главным препятствием могут являться вовсе не горы. Их можно преодолеть, если изменить неправильное внутреннее устройство походной колонны, которое и является, с его точки зрения, главным препятствием. Его деятельный начальник может и должен исправить в диспозиции к движению, которая одновременно будет и диспозицией к бою.

Как же наш герой предлагает выстроить колонну: во-первых, убрать из ее головы привычных давно казаков, ибо

«…в горах по вышеизясненным затруднениям, оные пользы сей приносить не могут, и для того офицер, ведущий колонну[2219], по собственному ли своему о местоположении знанию или по сведениям, от достоверных проводников полученным, прежде выступления в затруднительную дорогу командующего головою колонны генерала или штаб-офицера уведомить должен»[2220].

Новое построение колонны в походе таково: впереди идут «несколько вооруженных пионеров [2221] и под прикрытием пехоты открывают путь для авангарда»[2222].