Непобежденный

— Еще бы, — зло ответил Макрон. — Перерезал глотки связанным, будто псам. Вместо того чтобы биться с врагом лицом к лицу, как настоящий воин.

— Но я сражался! В Камулодуне, как я уже сказал.

— Как ты сказал, — насмешливо ответил Макрон. — И мы должны поверить слову шпиона, бьющего ножом в спину?

Глаза Пульхра заметались, он умоляюще посмотрел на Катона.

— Командир, это было десять лет назад. Я же сказал, я исполнял свой долг, и с тех пор у меня безупречный послужной список.

Катон помолчал, раздумывая, способен ли перемениться такой человек, как Пульхр, и решил, что не станет рисковать, выясняя это. Слишком велики ставки. Кроме того, его обращение с Пульхром послужит хорошим уроком для остальных, дабы они не перечили своему новому командиру.

— Центурион Пульхр, я освобождаю тебя от командования первой центурией. Ты будешь командовать обозом. Центурион Макрон!

— Командир?

— Ты заменишь центуриона Пульхра на посту командира первой центурии.

— Есть, командир.

— Нет! — воскликнул Пульхр, но увидел в глазах Катона угрозу. — Подожди, командир. Ты не можешь сместить меня. Я был назначен самим императором, в Риме. Ты не можешь отменить его решение.

На лице Пульхра появилась хитрая улыбка.

— Ты не осмелишься… командир.

— Как ты сам сказал, в Риме. Мы далеко от Рима, Пульхр, и отправляемся на войну. Так что можешь написать жалобу, когда боевые действия закончатся. Удачи тебе в этом. А пока что выполняй мой приказ, и я не желаю более слышать возражений.

— Но…

— Еще одно слово, и я обвиню тебя в нарушении субординации. Разжалую в рядовые. Если ты обращался со своими гвардейцами так, как обращался со мной, полагаю, им очень понравится оказаться с тобой на равных.

Катон прекрасно понимал, насколько тяжела и опасна судьба центуриона, разжалованного в рядовые. Все жестокости, которые они чинили ради поддержания дисциплины, вернутся им сторицей от их жертв. Пульхр открыл было рот, но вовремя сообразил, что лучше промолчать. Стиснув зубы, он сел с мрачным видом.

— Так-то лучше, — сказал Катон и оглядел командиров. — Распорядок знаете, что делать — знаете. Готовьте людей, выступаем на рассвете. Свободны.

Центурионы резко встали, отдали честь и вышли из палатки. Все, кроме Макрона, который дождался, пока не останется наедине с другом.

— Ну-ну. А я-то все думал, что сталось с этим вонючим куском дерьма.

— Теперь знаешь. Его повысили в звании. Хорошая награда за дурные дела, похоже, становится доброй традицией.

Макрон улыбнулся каламбуру. Потом глянул в сторону входа.

— Я смотрю, ты не стал им говорить о слитках, — тихо сказал он.

— Пока нет. Мне только не хватало, чтобы среди рядовых пошли слухи насчет этого серебра. Они должны сосредоточиться на бое и не отвлекаться на сокровища. Будем молчать об этом столько, сколько потребуется.

— Да, командир.

— Привет.

Они мгновенно обернулись и увидели, что в палатку вошел человек. В простой тунике, без пояса. Примерно того же возраста, что Катон, с высоким лбом и светлыми волосами. Мужчина неуверенно улыбнулся.

— Мне сказали доложиться новому префекту.

— Это я, — ответил Катон. — Префект Квинт Лициний Катон. А ты?

Пришедший хотел было ответить, но уставился на Катона, слегка открыв рот, будто слова застряли у него в горле.

Катон уже достаточно устал и не был настроен слушать всякую чушь.

— Яйца Юпитера! Что с тобой? Просто назови свое имя, чтоб тебя.

— Мое имя? Я… я…

Пришедший нервно сглотнул, его кадык ходил ходуном. Затем он заставил себя стать по стойке «смирно» и ответить настолько четко, насколько он мог.

— Трибун Авл Валерий Крист, назначен во вторую когорту, явился по твоему приказанию, командир.

Глава 13

Катон почувствовал, как ему сдавило грудь, будто его ребра обвило железной полосой. Он с безразличным выражением лица смотрел на человека, который был любовником его жены. На мгновение он позволил себе усомниться. Может же быть, что есть два человека с совершенно одинаковым именем. Но беспокойное поведение пришедшего выдавало его. Он лишь мгновение смог смотреть в глаза Катону и тут же отвел взгляд, его пальцы нервно дергались, и он убрал руки за спину, стараясь стоять прямо, с развернутыми плечами.

Макрона удивила такая реакция пришедшего, и он попытался поглядеть в глаза Катону. Но тот смотрел на трибуна неотрывно.

— Трибун Крист… — начал Катон настолько спокойно, насколько мог. Его сердце колотилось, ярость, которая накатывала на него волнами с тех пор, как он узнал об измене Юлии, захлестнула его будто шторм. Его одолевало мучительное желание выхватить меч и порубить трибуна на куски. Но долгие годы службы приучили его хранить внешнее спокойствие и справляться с эмоциями, бушующими внутри. Прокашлявшись, чтобы собраться с силами, он заговорил снова:

— Трибун Крист, ты выглядишь обеспокоенным. Что с тобой?

Крист прикусил нижнюю губу, пытаясь справиться с шоком и страхом.

— Я, это, командир, я не ожидал, что когорте назначат нового командира, да, командир. Вот и все.