Непобежденный

Глава 15

К тому времени, когда когорта остановилась среди холмов и небольших дубовых рощ в двух дневных переходах от Паллантии, они все еще ни разу не видели противника. Несколько раз сталкивались с теми, кто бежал из мест, охваченных восстанием, — погонщиками скота, купцами и работорговцами. Все они схватили все, что можно было забрать с собой, и пытались скрыться от Искербела и его приспешников, которые захватывали все больше земель. Некоторые рассказывали, как разрушается власть Рима в окрестностях городов, еще недавно контролировавших земли вокруг. Убивали сборщиков налогов, грабили фермы и имения, вырезая хозяев и их слуг. Другие рассказывали леденящие кровь истории о том, как бунтовщики подвергали пленников ужасающим пыткам, прежде чем даровать им спасительную смерть.

Катон старался вести разговоры с ними в стороне от своих воинов, да и Цимбера звал лишь тогда, когда путешественники не знали латыни и греческого. Но даже несмотря на это, слухи о том, что им предстоит, достигали ушей гвардейцев, и их настроение стало заметно более мрачным и тревожным. Они отправились из Рима, чтобы преподать урок кучке австурийских бунтовщиков быстро и решительно, но теперь начали понимать масштаб грозящей им опасности.

Солнце повисло над горизонтом, его слабеющие лучи окрасили в красные цвета деревья, которые отбрасывали длинные тени на сухую траву. В миле впереди на вершине холма виднелось небольшое селение, откуда открывался отличный вид на окружающую местность. Как только гвардейцы дошли до места, выбранного Катоном для стоянки, центуриям было разрешено разойтись. Воины принялись складывать на землю щиты, копья и шлемы, они устало садились, пока опционы размечали места для ночлега, а центурионы назначали воинов в отряд фуражиров. Невдалеке всадники конного отряда расседлывали коней и огораживали веревкой место для выпаса.

Катон развязал шейную повязку и стер пот со лба, а затем принялся проверять, как выполняются обычные процедуры перед ночлегом. Трибун Крист дал ему на подпись счетную таблицу, чтобы префект утвердил использование пятисот сестерциев из казны отряда на закупку провианта у селян. Начали разгружать вечерние пайки. Телеги с грохотом двинулись в сторону селения, и тут подошел Макрон. Его щеки порозовели от солнца, а в руках он держал восковую табличку, готовый доложить о вышедших из строя и заболевших, а также общем числе боеспособных в каждом отделении.

— Неплохой день, — сказал он, протягивая табличку Катону. — Пятеро упали от жары, двое на телегах со вчерашнего дня и, знаю, тебе понравится — одного человека в обозе лягнул мул, да так, что он сознание потерял. Центуриона Пульхра, если быть точным.

Катон с надеждой посмотрел на Макрона.

— Сильно?

— Жить будет, к сожалению. Но некоторое время у него будет сильно болеть голова, и шишка у него размером с косточку авокадо. В довершение ко всем прочим радостям его нынешнего положения.

Они улыбнулись, и Катон показал на небольшую дубовую рощицу в полумиле по направлению к селению.

— Фуражный отряд может набрать дров. Пятьдесят человек справятся.

Макрон кивнул, оглядывая безмятежный пейзаж.

— Не пора ли сделать нормальный походный лагерь? Мне бы лучше спалось, если бы я знал, что меня окружают ров и вал.

Катон и сам об этом подумывал, но принимал во внимание усталость воинов и необходимость сохранить силы на завтрашний дневной переход в условиях угрозы нападения врага. Конные разведчики, которых он выслал вперед и в стороны, доложили, что нигде не заметили противника.

— Завтра. Эта ночь, думаю, еще будет спокойной.

— Все равно…

— Я решил, — ответил Катон, топнув подбитой гвоздями подошвой по пересохшей земле. — Воины не поблагодарят тебя, если ты заставишь их сейчас еще и ров рыть и вал насыпать.

Макрон нахмурился и неодобрительно поглядел на друга.

— С каких это пор, командир, мы ждем от них благодарности? Ты даешь приказ, я командую им встать, взять инструмент и рыть. Пусть они и свежи, как вареная спаржа.

— Не сомневаюсь. Но мне нужно, чтобы они были в хорошей форме, когда мы столкнемся с бунтовщиками. Так что пусть сегодня отдохнут. Очень скоро им потребуется вся их сила.

Макрон вздохнул.

— Как пожелаешь, командир. Тогда пойду, караулы проверю.

Он зашагал прочь, оставив Катона наедине с легким чувством вины за формальное обращение к центуриону. Макрон такого не заслуживает. Просто Катон слишком устал и в нем росло напряжение с каждой милей, приближающей их к Астурике, пусть это и не оправдание. С другой стороны, он не мог попросту извиниться перед Макроном, поскольку тот сочтет это слабостью. Надо что-нибудь придумать. Немногие в его звании стали бы мучить себя раздумьями на подобные темы, но Катон знал, что он не желает быть таким, как все, даже если желал обрести успех и уважение сослуживцев. Он сделает это на своих условиях.