Неподобающая Мара Дайер

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но Даниэль продолжал:

— Во-вторых, он хороший парень.

Я была с ним согласна, хоть и не хотела того.

— Другие так не думают, — сказала я.

— Другие обычно ошибаются.

Я сердито уставилась на брата.

— Давай уж дальше. Расскажи, что произошло. Без утайки.

— После нашего первого дня в школе я отправился обсудить с учителем свои самостоятельные занятия музыкой, и там был Ной. Между прочим, он пишет музыку, и чертовски хорошую. Софи рассказала, что в прошлом году она несколько вечеров с ним выступала.

Я подумала об очаровательной маленькой светловолосой Софи и ощутила внезапное желание пнуть ее в голень и убежать.

— Как бы то ни было, когда он выяснил мою фамилию, он спросил про тебя.

Я порылась в воспоминаниях.

— Но я не встречалась с ним до второго дня в школе.

Даниэль пожал плечами.

— Он почему-то тебя знал.

Я медленно покачала головой.

— К чему эта ложь, Даниэль? Зачем ты притворялся нынче утром, что вы с ним незнакомы?

— Потому что я подозревал — и, если позволишь добавить, правильно подозревал, — что ты выйдешь из себя. Но вообще-то, Мара, ты слишком остро реагируешь. В нашем разговоре ты почти не упоминалась. Мы большую часть времени обсуждали связь Кафки с Ницше и пародийные сонеты в «Дон Кихоте».

— Не пытайся отвлечь меня умными речами. Ты не должен был выпрашивать, чтобы со мной дружили. Я не такая жалкая.

— Да я этого и не делал! Но даже если бы так, ты что, уже превысила квоту друзей в Майами? Я что-то упустил?

Я напряглась.

— Подло было так говорить, — негромко сказала я.

— Ты права. Но ты всегда настаиваешь на том, чтобы все обращались с тобой нормально, поэтому ответь на вопрос. С тех пор, как мы сюда переехали, ты завела других друзей?

Я смерила его убийственным взглядом.

— Вообще-то да.

— Кого? Мне нужно имя.

— Джейми Рот.

— Мальчик с Эболой? Я слышал, что он слегка неуравновешенный.

— Это был всего один случай.

— А я слышал другое.

Я стиснула зубы.

— Я ненавижу тебя, Даниэль. Правда, ненавижу.

— И я тебя люблю, сестра. Спокойной ночи.

Я отправилась в свою комнату, хлопнув дверью.

На следующее утро я ощущала тяжесть во всем теле, как будто слишком много спала, а голова ныла так, будто ночь была бессонной. Я посмотрела на часы. 7:48.

Я выругалась, выкатилась из постели и ринулась одеваться. Миновав стол, остановилась. Маленькая таблетка лежала на салфетке. Я закрыла глаза и сделала вдох. Мне ненавистна была мысль о том, чтобы ее принять… Ненавистна. Но меня испугала катастрофа на выставке искусств, не говоря уж о том, что случилось в ванной на прошлой неделе. Я не хотела снова распсиховаться при Ное. Я просто хотела быть нормальной ради него. Ради своей семьи. Ради всех.

Не успев как следует подумать, я проглотила таблетку и ринулась вон из комнаты. Я столкнулась с отцом, вышедшим из-за угла, и выбила у него из рук папку с бумагами — они рассыпались повсюду.

— Эй, что за пожар? — спросил он.

— Извини… Мне надо бежать, опаздываю в школу.

У папы был озадаченный вид.

— Машины Даниэля нет. Я не знал, что кто-то еще дома.

— Меня заберет друг, — сказала я и наклонилась, чтобы подобрать бумаги.

Перетасовав, я вернула их отцу.

— Спасибо, милая. Как ты? Я больше не вижусь с тобой. Дурацкий судебный процесс.

Я слегка пританцовывала — мне не терпелось встретиться с Ноем, прежде чем он вылезет из машины.

— Когда суд?

— Прения через две недели, еще семь дней оставлены на внесение дела в судебный реестр, — сказал отец и поцеловал меня в лоб. — Мы поговорим, прежде чем я выдвинусь на базу.

Я приподняла брови.

— Перееду в отель, чтобы подготовиться к суду.

— А-а.

— Но не беспокойся, до моего отъезда мы поговорим. Ступай. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Я клюнула папу в щеку и прошмыгнула мимо него в прихожую, закидывая сумку на плечо. Но, когда я распахнула переднюю дверь, Ной уже был здесь.

Вот что добавилось к облику Ноя этим утром, снизу вверх.

Обувь: серые «чаксы».

Штаны: из угольно-черного твида.

Рубашка: плотно прилегающая, в тончайшую полоску, к вечернему костюму — не заправленная в штаны. Супертонкий галстук, свободно повязанный вокруг расстегнутого воротника, под которым виднелась футболка с рисунком.

Сколько дней не брился: где-то между тремя и пятью.

Полуулыбка: предательская.

Глаза: голубые и бездонные.

Волосы: красивый, красивый беспорядок.

— Доброе утро, — сказал Ной теплым глубоким голосом.

Боже, помоги мне.

— Доброе, — сумела я ответить, щурясь.

То ли из-за солнца, то ли из-за того, что глядела на него так долго. Это с какой стороны посмотреть.

— Тебе нужны солнцезащитные очки, — сказал он.

Я потерла глаза.

— Знаю.

Внезапно Ной присел.

— Ты что?..

Я так спешила, что не завязала шнурки. И теперь Ной завязывал их для меня. Он посмотрел на меня снизу вверх сквозь черную бахрому ресниц и улыбнулся. Я полностью растаяла при виде выражения его лица. Я знала, что на губах моих застыла самая дурацкая улыбка, но мне было плевать.

— Вот, — сказал Ной, завязав шнурки левой туфли. — Теперь не упадешь.