Неподведенные итоги

В Высоцком совершенно удивительно и уникально воплотились два дарования – актерское и поэтическое. Как актер он умел пере­воплощаться. Но обычно артист перевоплощается в те роли, кото­рые сочинил драматург, будь это в театре или в кино. А Володя перевоплощался в своих песнях. Писатели, в особенности драматур­ги, в процессе создания произведения обязаны как бы прожить жизнь своих героев. Но в поэзии это случается крайне редко. А вот с Высоцким произошел именно такой феноменальный случай, потому что два творческих качества – актерское и поэтическое – слились. Причем по таланту каждая грань не уступала другой. И в кого и во что только не перевоплощался Высоцкий...

В дни, когда я снимал передачу о Владимире Семеновиче, я пере­читывал И. А. Бунина «Освобождение Толстого». И вдруг остановил­ся на строчках, которые относятся к Льву Николаевичу. И мне захо­телось привести их применительно к Высоцкому. Конечно, мне мно­гие могут сказать: «Ну, нельзя же так. Это несоразмерные величи­ны!..» Вероятно. И тем не менее в высказывании Бунина есть строки, которые поразительно совпадают с внутренней сутью Высоцкого.

Может быть, это высказывание можно соотнести с любой незауряд­ной творческой личностью. Эти строки были написаны после путеше­ствия Бунина по Индии: «Некоторый род людей обладает способностью особенно чувствовать не только свое время, но и чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и ближнего своего, то есть, как принято говорить, „способностью перевоплощаться“, и особенно живой, особенно об­разной (чувственной) „памятью“. Для того же чтобы быть в числе таких людей, надо быть особью, прошедшей в цепи своих предков долгий путь многих, многих существований и вдруг явившей в себе особенно полный образ своего дикого пращура со всей свежестью его ощущений, со всей образностью его мышления и с его огромной под­сознательностью, а вместе с тем особью, безмерно обогащенной за свой долгий путь и уже с огромной сознательностью.

Великий мученик или великий счастливец такой человек? И то, и другое...»

Можно, если очень постараться, заработать звание, премию, любые правительственные награды, но невозможно без оснований заработать доброе имя, невозможно подкупить народ. Народ сам выбирает своих любимцев, своих кумиров. Почему же он выбрал Высоцкого?

Володя никогда не фальшивил в своих песнях, никогда не при­спосабливался. Он всегда пел правду. Он не калечил своих произве­дений (разве за малым исключением!) ради того, чтобы их напечата­ли. Он всегда оставался верен самому себе, а это в нашем исковер­канном обществе было очень трудно. Особенно людям негладким, с острым зрением, даром ехидной насмешки и чувством собственного достоинства. В те времена подлинное чувство любви к Родине выяв­лялось в критике, в горечи и боли, а это было неугодно властям. И расцветало показушничество! На поверхность выходили показная демонстрация преданности Отечеству, квасной патриотизм, ложная, хвастливая оценка всех дел в стране. А Высоцкий своими песнями снижал этот фанфаронский пафос, он пел о пороках, язвах, некраси­востях, бездуховности. Пел в открытую, не прибегая к эзопову языку, откровенно и честно. «Ни единою буквой не лгу». В нем всег­да было неистребимо желание принести людям добро, постараться их сблизить, открыть им глаза на тот ужасный мир, который их ок­ружает. И это происходило тогда, когда образовался огромный де­фицит правды, когда парадные, лакированные речи звучали со всех трибун и экранов, когда гнойники не лечились, а закрашивались гримом.

Народ не мог не заметить, не мог не оценить бесстрашия и муже­ства Высоцкого. И поэтому народ его выбрал.

Кроме того, нельзя было не поддаться Володиной искренности. Можно быть правдивым рационально, от ума, но он был очень чув­ственным поэтом. А также неистовым. Свои ощущения, мысли он претворял в образы, в поэтическую форму. Поэзия одевалась мело­дией, а потом следовало артистичное, темпераментное, на «полную катушку» исполнение. И близкое каждому. Ведь Высоцкий одинако­во нравится и академику, и колхознику, и слесарю, и кинорежиссеру.

Есть еще одно обстоятельство, которое способствовало его по­смертной славе. Это ранняя и несправедливая смерть. В нашем наро­де сочувствие к безвременной утрате развито необычайно. Думаю, это в каждом народе присутствует, но у нас, как мне кажется, осо­бенно. Мы не можем примириться с ранней смертью Пушкина, с преждевременной гибелью Лермонтова. Нам трудно пережить кон­чину Жерара Филиппа, хотя он не наш соплеменник, а француз. Но то, что он умер в тридцать семь лет, чудовищно. А Джо Дассен, ко­торый ушел из жизни почти в то же самое время, что и Высоцкий, тоже в возрасте сорока двух лет. И конечно, то, что бесстрашный и честный талант был несправедливо обижен при жизни, усиливает желание огромных масс воздать ему должное хотя бы после его кон­чины...