Неподвижная земля

В самую первую ночь, когда их с вокзала пригнали в контрразведку, там в большой общей комнате у стола лежал парень… Избитый до потери человеческого облика. Конвоиры вышли на минуту, и парень торопливо сказал, что он — брат Раскольникова Федора. Раскольников командовал Астраханско-Каспийской флотилией. Тут же конвоиры вернулись, и с ними офицер, и парня потащили за ноги из комнаты, и самое страшное — его тащили, как могут убирать ненужный стул или мешающее кресло, а это — еще был человек… На прощанье он с пола окинул их взглядом, — и была во взгляде надежда, что кто-то, может быть, уцелеет и расскажет о последних его минутах, о его молчании на допросах. Потом откуда-то, наверное, из подвала, послышались приглушенные выстрелы. (Позднее, это — уже в камере, двое ребят из Центрокаспия рассказывали: он был радистом, его взяли во время радиосеанса с Астраханью.)

На допрос к начальнику контрразведки Калиновского привели вторым. В кабинете на полу лежал Михаил Михайлович Колышкин, без сознания, шомпола по нему походили. Из головы текла кровь. Говорили, потом в лазарете фельдшер рубаху с Колышкина снимал с мясом.

«Такая же участь постигла и меня, — писал впоследствии Калиновский в своих воспоминаниях. — В течение нескольких дней меня вызывали на допросы, и каждый день на избитое тело снова ложились следы побоев, но не так-то просто было изменить клятве, ничего они у меня не могли выбить».

Молчать, очевидно, проще, если вообще ничего ты не можешь сказать. А он во многое был посвящен и участвовал почти во всех делах подпольщиков. И приходилось сдерживаться из последних сил, заставлять себя забыть… Забыть, например, о том, как после первого разгрома подполья — в самом начале 1919 года — увезли в Грозный и там повесили руководителя — учителя Ротенко, у которого Калиновский учился в школе, и стало известно, что провалу способствовал начальник депо Нагайцев. На словах он поддерживал стачечный комитет, а сам был связан с контрразведкой. Калиновский и его дружок Саша Кузьмин ходили к Нагайцеву, говорили — надо что-то сделать, чем-то помочь, — но он их прогнал.

Была казнь 4 февраля, и Саша предложил убрать Нагайцева, чтобы другим неповадно было. Вечером они вдвоем забрались в ограду его дома, заглянули в единственное не закрытое ставнями окно. Начальника дома не оказалось. В комнате его жена играла на рояле, и тут же были дети, двое. «С женщинами и детьми мы счеты не сводим», — сказал Саше Калиновский и тут неожиданно заметил, что Саша сорвал кольцо с гранаты… Калиновский изо всех сил сжал его руку и сумел вынуть запал.

Они спрятались на дороге, которая от станции вела к дому, и стали дожидаться самого Нагайцева. Но он появился лишь под утро и не один. С ним шли два офицера и какой-то незнакомый в штатском.

По дороге домой ребята встретили Колышкина, старшего их товарища, которого все тут в Петровске-Кавказском знали и относились к нему с уважением. Он поинтересовался: «Откуда, ребята, в такую рань? Небось все провожали и провожали, никак расстаться не могли?» Они ему в ответ — нет, не провожали, а кое-кого встречали, но сорвалось… Узнав подробности, Колышкин их изрядно изругал, сказал, что за дело надо браться по-другому. И велел послезавтра прийти в дом к печнику Федосееву на Бурунах — это пустынная песчаная местность, за станицей, ближе к морю.

И они пришли…

Когда клацала тяжелым замком дверь камеры и конвойный выкликал его фамилию, надо было стереть в памяти и те дни — он с товарищами пересекал Каспий. На север, к Астрахани… Для встречи с Кировым. Вел их Тимофей Федосеев, заядлый рыбак, мореход, хоть и печник. Он выбрал подчалок получше — большую лодку типа туркменской, с таким же косым парусом. До Астрахани добирались трое суток.

— А кто был с тобой? — спрашивал следователь.

— Я и сам там не был, потому не знаю, что ответить.

А в глазах стояла ночь и то, как они чуть не напоролись на вражеский сторожевой баркас, но, к счастью, в темноте удалось пройти незамеченными, Тимофей ловко прятал лодку между волнами. Забыть, что Тимофей там был. И Елисеев. И брат Сашки Кузьмина — Михаил. И еще Ипполит Пипкин, котельщик.

В Астрахани их сразу прибрали к рукам чекисты, по телефону связались с Кировым, тот велел немедленно доставить петровских к нему. Связь с ними была потеряна, и он не располагал последними сведениями о том, что там происходит.