Неподвластные времени

В четверг, когда Джейсон был в школе, Анни решила перебрать свой гардероб. Если она собирается завтра ехать в город, ей надо позаботиться о наряде. Она так долго никуда не ходила, кроме церкви и бакалейной лавки, что совершенно забыла, что такое быть хорошо одетой.

По дороге к гардеробу она бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале и остановилась как вкопанная. Испугавшись, она подошла ближе, с расширенными глазами и остановившимся сердцем. Она долго разглядывала свое отражение, с ужасом и отвращением шепча:

— Я превратилась в старую ведьму! Дрожащими пальцами она коснулась щеки и почувствовала, что кожа ее сухая и вялая. Синяк под глазом стал из сине-багрового бледно-желтым. Она выглядела так, словно давно страдает какой-то изнурительной болезнью.

В каком-то смысле это действительно так, мелькнуло в голове Анни. Долгое время для нее не существовало иных дел, кроме заботы о Джейсоне. О Джейсоне и ферме. Ради этого она и жила. Все остальное она забросила, в том числе и самое себя. В особенности себя. Эта бледная, безжизненная женщина в зеркале и вправду была Анни Монтгомери.

— Мои волосы!

Господи, что стряслось с ее волосами!

И давно ли они стали такими безжизненными и тусклыми?

Майк, должно быть, в тот вечер был еще более пьян, чем ей показалось, раз ему захотелось лечь рядом с ней в постель. Любому нормальному мужчине в здравом рассудке было достаточно один раз глянуть на ведьму, в которую она превратилась, чтобы бежать сломя голову в противоположном направлении.

А Харпер! Что он подумал о ней, когда увидел ее в таком состоянии?

«Анни, ты дура!» Какая, в сущности, разница, как она выглядит? Она потеряла Харпера еще десять лет назад, когда попалась на удочку Майка. Какое ей дело до того, как она выглядит?

Все же она расстроилась. Глядя на себя в зеркало, она все больше сникала.

— Мне ведь всего двадцать восемь, а я выгляжу на все пятьдесят. А когда-то я была хорошенькой!

Она взглянула на свои руки, загрубевшие и покрытые шрамами от долгого фермерского труда, на поломанные, обкусанные ногти. Забавно — раньше она не обращала на это внимания. В глубине души она даже гордилась своей шершавой кожей в бледных шрамах — это говорило о том, что хозяйка этих рук честно и трудно зарабатывает свой хлеб.

Майк часто упрекал ее, что она не заботится о своих руках. Ему не нравилось, когда она касалась его своей огрубелой рукой, не нравились коротко остриженные ногти. Он хотел, чтобы ее руки были бледные и нежные, как у настоящей дамы. Она считала, что большинство мужчин думают именно так.

Анни отвернулась от зеркала. Какая разница, как там она выглядит или какие у нее руки. Она не собирается привлекать к себе мужское внимание. Господь всемогущий, она ведь всего две недели как овдовела, так что никто и не ждет от нее, чтобы она выглядела привлекательно.

Последний взгляд через плечо на свое отражение заставил ее скорчить гримасу. Она вдруг почувствовала усталость от собственного неприглядного вида — словно ее выбивали вместо пыльного ковра. Она сама опустилась и довела себя до столь плачевного состояния. И нечего искать себе извинений.

Анни вышла из комнаты и спустилась вниз, к телефону, не сознавая, что делает. Она так долго соображала, что ей нужно, что просмотрела едва ли не всю телефонную книгу. Она жала на кнопки, потом считала гудки. Раз. Два. Три.

— Ну же, Ванда, где ты там?

Ванда сняла трубку после пятого гудка и очень удивилась, услышав голос Анни. Той даже стало неприятно. Неужели и приятельница уже не считает ее за женщину?

— Это срочно, — сказала Анни. — Мне нужно привести себя в порядок как можно скорее.

С того конца долетел приглушенный возглас, подозрительно похожий на «Аллилуйя!». Потом старая школьная подруга Анни прочистила горло и перешла к делам.

— Приходи завтра в десять. Нет, это может отнять много времени. Лучше в девять.

— Вообще-то мне в три уже надо ехать. С того конца донесся тихий смешок.

— Ну, тогда, значит, в восемь.

— Ладно, спасибо, — угрюмо ответила Анни, повесила трубку и снова подумала, что она круглая дура. «Людям все равно, как я выгляжу». Но, глядя в зеркало, Анни поняла, что ей не все равно. Она так давно не думала ни о чем, кроме Джейсона и фермы, что ей не хотелось разочаровываться в этих новых ощущениях. Может быть, она просто начала возвращаться к жизни.

Анни, конечно, смущало то, что заняться собой ее заставила смерть мужа и приезд Харпера. Но все же в пятницу, в восемь утра, она переступила порог заведения «Салон красоты мадам Ванды».

Глава 7

Конечно, глупо так нервничать, но у Анни ладони были влажные и пальцы дрожали, когда она припарковала машину рядом с жилым комплексом, где жил Харпер. В десятый раз она проверяла, удалось ли ей хоть немного привести себя в порядок. Она завила волосы и уложила их в легкую прическу, струившуюся по плечам, сделала маникюр, так что теперь ее ногти были ровными, чистыми и блестящими от слоя яркого лака, и впервые за десять лет слегка подкрасилась.