Непокоренный «Беркут»

Серега сделал глубокую затяжку, с наслаждением выпустил дым и, придвинувшись поближе, нехотя, почти шепотом начал рассказ.

– Командир наш решил понтануться, когда митингующие полезли, приказал создать группы изъятия и выдергивать наиболее активных радикалов, не учел одного, что это не показуха по плану «Волна». Один раз нормально прошло, выскочили, пугнули, но никого не притащили. Командир сказал: «Нужны задержанные». Несколько бойцов увлеклись и погнались за майдановцами, влетели в засаду. Пока отбивались, пытаясь вырваться, одного трубой навернули и в толпу затащили. Остальных били чем попало: молотками, трубами, битами, это мы их резиновыми палками, еле вырвались. Товарищу его, – кивнул в сторону стоящего, как статуя бойца Сергей, – руку молотком перебили. Еще несколько человек брусчаткой побило, она здесь поначалу дождем сыпалась.

– Что же теперь с вашим братаном у этих отморозков будет? – спросил Леха.

– Его уже освободили, в госпитале лежит, черепно-мозговая, нос сломали и бедро шилом потыкали, – наконец высказался до этого стоявший как истукан боец.

– Ну, слава Богу, хоть живой, – облегченно выдохнул Леха.

– Говорят, Захарченко лично позвонил лидерам майдана и пообещал Дом профсоюзов, где пацана держали, по кирпичикам разобрать, если бойца не вернут, – негромко сообщил Серега.

– Ты понял, ублюдки, шилом пацана потыкали, – возмущался Иван.

Возле строя появился Силенков.

– Олег Викторович, что слышно? – задал кто-то вопрос из строя.

– Ничего. Уходим! Кругом!

Нестройной толпой милиционеры пошли назад в сторону Кабмина, по дороге к ним присоединился и командир. Поднявшись наверх, милиционеры зашли в парк и спустились на угол арки стадиона «Динамо». Здесь столкновения с радикалами не утихали ни на минуту. Прячась за сгоревшей техникой и за стенами арки, боевики старались подкрасться как можно ближе, чтобы бросить кусок брусчатки или бутылку с зажигательной смесью в стоящих плотной стеной вэвэшников. Им отвечали резиновыми пулями и газовыми гранатами, не давая возможности безнаказанно бить и калечить милиционеров. Иван вместе с товарищами поднялся на бугор, откуда открывался прекрасный вид на все происходящее. Камни сюда не долетали, а растущие деревья прикрывали от прилетающих фейерверков, которые, застревая в ветках, падали на головы стоящим бойцам уже полупотухшими искрами. С холма было видно все, что происходило за сгоревшей техникой. Основная масса майдановцев стояла в отдалении, куда не долетали ни камни, ни резиновые пули, советами и криками поддержки помогали наиболее активным радикалам. Для тех же, кто с упоением бросал камни в милицию, все происходящее было игрой «в войнушку», только вместо пистолетов с пистонами и автоматов с мигающими лампочками, были бутылки с «коктейлями Молотова» и расколотая брусчатка. Не имея возможности прекратить «игры взрослых детей», бойцы с сожалением наблюдали, как радикалы выдумывали все новые и новые способы, стараясь подобраться поближе к шеренгам солдат и бросить камень или горящую бутылку. Каким безумным воем счастья оглашалась толпа, когда щиты вэвэшников вспыхивали от удачно брошенного огненного снаряда, и довольные радикалы прыгали, размахивая руками, обнимались, поздравляя друг друга. Создавалось впечатление, что они только что провели удачную атаку на ворота противника, забив очередной гол, а не покалечили восемнадцатилетнего парня, выполняющего свой долг, обрекая его не одни сутки стонать и мучиться от ожогов. Если бы не спецназовцы с помповыми ружьями, периодически отстреливающие резиновыми пулями наиболее наглых боевиков, давая им понять, что это не компьютерные игры и здесь все по-настоящему, и боль тоже, шеренги вэвэшников уже могли значительно поредеть. Поначалу бойцы, не выдержав, хватали камни или не разбившиеся бутылки с горючей смесью и бросали их в ответ, но скоро убедились, что из-за расстояния брошенные снаряды редко достигают цели, прекратили огрызаться. Иногда кто-то, не выдержав, выбежав за строй солдат, бросал несколько булыжников и торопился назад, опасаясь получить камнем.

– Сука, б…ть, не могу на это смотреть, – психанул Коля Линенко после очередного удачного броска одного из боевиков и радостных криков фанатов. Отдав бушлат Максиму Краховетскому, побежал вниз мстить за товарищей.

– Бестолковое занятие, – прокомментировал его поступок Иван, растирающий плечо. – Только плечо потянул. Они сейчас приспособились бутылки издалека бросать. На длинную палку прибивают обрезанную баклажку, один в нее кладет бутылку с зажженным фитилем, а другой бросает с помощью палки, – объяснял он новое изобретение активистов Гене, по дороге к небольшому костру, который бойцы развели недалеко от передовой.

– Их энергию, да в мирное русло, – пошутил, смеясь Гена. Он выставил ногу подошвой к огню.

– Берцы осенние, пальцев на ноге уже не чувствую, – ответил Находько на возмущенные взгляды товарищей.