Непокоренный «Беркут»

Передние шеренги уже были почти на середине перекрестка. Прикрываясь щитами, силовики шли сразу за водометом. Камни сыпались, стуча по щитам и находя все новые и новые жертвы. Ноги запутывались в целых кучах мусора, а мокрые камни выскальзывали из-под ног. Приходилось одним глазом смотреть под ноги, а вторым в отверстия в щите, опасаясь получить камнем в лицо. Едущий впереди водомет остановился, продолжая поливать водой пылающие покрышки, и начал пятиться назад. Вместе с ним стали отходить передние шеренги силовиков. В строю произошла неразбериха: задние еще шли вперед, а передние уже отступали назад, подгоняемые усилившимся камнепадом со стороны воодушевленных видом отступающих милиционеров боевиков. Иван не понял, как он попал в переднюю шеренгу.

– Твою мать! – воскликнул вэвэшник, стоящий возле Журбы. Его щит, вырванный из рук, громко грохоча, упал на асфальт под ноги.

– Чуть руку не оторвало!

Он быстро подхватил валяющийся щит и, прикрываясь ним, воскликнул:

– Ну не хрена себе! В щите светилась дырка диаметром с палец.

– Хорошо, что сзади никого не было, – сказал Иван.

– Они из пушки по нам, что ли, стреляют? – удивленно спросил солдат.

– Пуля из ружья охотничьего, – произнес кто-то в строю.

Нервно всматриваясь в толпу и постоянно ожидая выстрела, строй силовиков начал пятиться назад в два раза быстрее.

Напившись воды, Иван расслабленно сидел на грязном бордюре. От усталости предательски дрожали ноги, а сердце пыталось выломать ребра и выскочить из груди. Тяжело дыша, он, наконец, более-менее спокойно мог осмотреться. Яркое, по-весеннему уже теплое солнце заливало все вокруг нежным светом, и так приятно было греться в его лучах. Если закрыть глаза и отрешиться от взрывов и криков, несшихся со стороны перекрестка, казалось, что и нет этого кошмара, а сидишь на лавочке возле дома, ожидая, когда из подъезда выйдет жена с дочками. Иван открыл глаза, возвращаясь в жуткую реальность. Водомет со спущенным колесом, стоящий недалеко от бойца, обступили несколько человек, рассматривая дырки в корпусе, из которых тонкими струйками вытекала вода. На мокрых бордюрах, подложив щиты, сидели уставшие, грязные и злые милиционеры, пользуясь мгновениями передышки. Во рту опять пересохло, и Иван встал с холодного камня поискать воды. Сердце перестало гупать в груди, как барабан рок-музыкантов, и жить стало веселее, несмотря на происходящее вокруг. С водой у силовиков было тяжело. Иван нашел пустую баклажку и подошел к вырванным дверям подъезда. Подъезд был проходной, с той стороны был виден двор. Возле выхода его чуть не сбили несколько «беркутов», несущие носилки, на которых болталось окровавленное тело в камуфляжной форме. Боец посторонился, пропуская раненного. Поначалу он не узнал того, кто лежал на носилках. Окровавленное лицо, с которого свисают лохмотья кожи, с уголка рта тянулась кровавая слюна, неестественно вывернутый сломанный нос и немного надорванное веко, в уголке был виден белеющий глаз. На голове кожа была сорвана вместе с волосами. Создавалось впечатление, что с бойца снимали скальп. Иван заметил знакомый камуфляж и, присмотревшись, ахнул:

– Васильков!? Владислав Васильевич! Он схватил его за руку.

– Братан, ты нам только мешаешь. Знаешь его? – поинтересовался один из несущих носилки. Поверх камуфлированного бушлата у него была надета безрукавка с синим крестом на спине – медик.

– Передохнем? – спросил боец слева, весь в грязи вперемешку с кровью. Они поставили носилки и раненный застонал, пытаясь подняться.

– Лежи, лежи. Все нормально, – успокоил его фельдшер.

– Что с ним произошло? – задал вопрос Иван стоящему возле него милиционеру.

– Во дворе они напоролись на радикалов. Мы, когда подскочили, один отбивался, а этого человек шесть месили всем, что под рукой было. Нас как увидели, разбежались.

– Никого не догнали?

Милиционер отрицательно покачал головой.

– Как его фамилия, имя и отчество? – поинтересовался медик, указывая глазами на раненного. В руках он держал блокнот и ручку.

– Васильков Владислав Васильевич, командир роты, капитан, – быстро выпалил Иван. От волнения он забыл, что Васильков еще пока заместитель командира роты.

– Воды, – разбитыми губами попросил раненный.

– Сейчас. Понесли! – отдал команду фельдшер, пряча блокнот в карман и подхватывая носилки.

Иван вспомнил, что ошарашенный увиденным, забыл даже спросить о самочувствии товарища.

– Как он? – крикнул он вслед удаляющимся бойцам. Последний неопределенно пожал плечами.

Васильков выжил. Ему наложили четырнадцать швов, самый короткий из которых был пять сантиметров. Из Киева он самостоятельно с другими такими же раненными добирался домой. Скрываясь от своеволия боевиков, опьяненных своей безнаказанностью, одетый в спортивные штаны, свитер и тапочки из больницы, пересаживаясь с одного автобуса на другой, он ехал домой два дня. Раны зажили, оставив на теле шрамы, но более глубокие шрамы остались в душе.