Непокоренный «Беркут»

Не дожидаясь окончания всего происходящего, Иван пошел по Институтской. Милиционеры неоднократно приводили радикалов, по виду находящихся под наркотой, находили умело маскируемые проколы от иглы, но наркотики он увидел сегодня впервые. Теперь понятно, откуда у боевиков презрение к боли и неуемная энергия, бьющая через край. Они когда-то на Грушевского спорили, под наркотой или нет стоящий на крыше сгоревшего милицейского автобуса молодой парень, пять часов подряд, в мороз, монотонно стучавший железкой по пустой бочке. Как-то все стало обыденно: боль, кровь и даже смерть. Взгляд наткнулся на два накрытых тела боевиков, скончавшихся в безумной давке. Человеческое стадо, в которое превратились убегающие митингующие, каждый сам за себя, даже не заметили потерявших сознание людей, затоптали их.

Внизу Институтской слышны разрывы и одиночные выстрелы, там снова шел бой. Еще издалека Иван увидел жаркое побоище возле Октябрьского дворца. Здесь боевики плотно наседали на вэвэшников, а те, проваливая строй, отходили. В образовавшиеся бреши вламывались радикалы, внося сумятицу и неразбериху в шеренги милиционеров. Иван перехватил поудобнее щит и бросился на помощь обороняющимся. По ступенькам с Институтской уже поднимались спецназовцы. Перегруппировавшись, силовики опять пошли в атаку, дожимая последний очаг сопротивления майдана. Радикалы, прячась за колоннами и прикрываясь щитами, бросали камни, медленно отходя назад. С «Беркутом», в отличие от вэвэшников, в рукопашную вступать они не рисковали. Еще немного и боевики бросились вниз по склону, разбегаясь в разные стороны. Остатки сопротивляющихся, прижатые к стенам Октябрьского дворца, поднимали руки.

– Стой! Стой! – раздавались крики, останавливая тех, кто бросился преследовать убегающих боевиков.

В воздухе летало неприятное слово: «перемирие».

– Пошли, командир строит, – позвал проходящий мимо Саркисов.

На площадке перед дворцом стягивались с разных сторон, строились остатки подразделения. Грязные, уставшие спецназовцы становились в нестройную толпу перед своим командиром. Он, видя состояние бойцов, терпеливо ожидал чуть в стороне, разговаривая с оставшимися в строю офицерами. Наконец все собрались, переговариваясь между собой, обсуждали сегодняшние события.

– Офицеры, проверьте личный состав, – громко, чтобы все слышали, сказал полковник. После проверки выяснилось, что не всем посчастливилось дойти до майдана, остальные на ногах держались из последних сил от усталости. Командир встал перед строем и с сочувствием осмотрел свое войско: грязные, обгорелые, побитые, но настроение у всех боевое, обреченности в глазах нет, только усталость.

– Сейчас Президент поставил оппозиции ультиматум: «время до восемнадцати ноль-ноль, очистить майдан, если нет, мы его зачищаем». В строю раздались разочарованные возгласы.

– Уже было перемирие. Потом не знали, как с ними справиться!

– Они сейчас укрепятся, мы их хрен выкурим!

– Дожимать нужно до конца!

Бойцы начали стучать по щитам, несогласные с предложенной альтернативой. Не понимая, что происходит, к ним присоединились вэвэшники, и громкий металлический грохот поднялся над центром Киева. Испуганные все нарастающей волной шума, со сцены майдана неслись призывы: «„Беркут“, не виконуйте злочинні накази!», «Міліція з народом». В ответ им из мегафона милицейской «Газели» неслось: «Громадяни – наближення до працівників міліції ближче ніж на три метри буде розглядатись, як спроба посягання на життя міліціонерів». Священники, стоящие между двумя враждующими сторонами, начали креститься, громко читая молитвы. Командир поднял руку, призывая подчиненных успокоиться. Постепенно грохот умолк.

– Далеко друг от друга не отходим. Всем находиться здесь.

Было видно, что командир был раздражен выходкой своих подчиненных. Он, что-то обсуждая, отошел в сторону с Силенковым. Милиционеры стали расходиться. Ивану было интересно посмотреть на майдан и, несмотря на усталость, он пошел на пешеходный мост, где уже толпились милиционеры. Ничего впечатляющего он не увидел. Площадь была заставлена палатками, от армейских до туристических, над некоторыми курился дымок топившихся в них буржуек. Слева поднимался густой столб дыма, там что-то горело. Из дыма иногда выглядывала печально известная новогодняя елка, из-за которой все и началось. Валялся мусор, доски, камни, рваные пакеты и еще всякий хлам. Ниже по Институтской стояли ряды радикалов со щитами, на многих были нарисованы красные кресты. Все это было похоже на монголо-татарский лагерь, стоящий под стенами осажденного города. Где здесь величественность и красота майдана он не понял. Идя от моста, он встретил Карасева. Этот пройдоха уже где-то раздобыл целый кулек носков.

– Где это ты уже носками разжился? – поинтересовался Иван.

– Да вон «Газель» стоит, их там полно. Митингующих одевали, нам один задержанный сдал, – указал рукой Димон в сторону нескольких машин, около которых суетились вэвэшники.