Непокоренный «Беркут»

Народу было много, везде стояли большие группы солдат и «Беркута», а толку от этого не было. В наступление шли два-три подразделения при поддержке одного из водометов, который поджигали перед баррикадами, и он пятился назад, поливая водой площадь радиусом в пять метров перед собой. Остальные силы милиции, стоя за спинами товарищей, бессильно смотрели на все происходящее, команды вперед им не давали. Однажды, когда слабая струя воды из брандспойта в конец разозлила милиционеров и они вытащили водителя – «потолковать по душам», он пояснил: «Воды нет. Водометы полупустые». Несмотря на все эти мелочи, силовики шли вперед, сражаясь с радикалами.

Возле Дома профсоюзов, куда пришел Иван с Женькой, подразделение выстраивалось в боевые порядки.

– Давайте становитесь быстрее в строй, – распорядился какой-то офицер в маске.

Голос показался Ивану знакомым. Но разбираться, кто это, времени не было. Все пришло в движение, и они пошли вперед. Возле Журбы, плотно прижатый к нему, стоял Худяков. Взорвались первые газовые гранаты, сухо защелкали «Форты», прикрываясь щитами, силовики побежали вперед, стараясь как можно быстрее сократить расстояние. Под ногами валялась проволока от сгоревших шин, передние ряды, попав в ловушку, путались, задние ряды напирали, сбивая их с ног и создавая еще большую неразбериху. В наступающих, как всегда, полетели камни и «коктейли Молотова», озаряя яркими вспышками темноту и выхватывая из нее грязные лица бойцов. В щит Ивана что-то ударилось и с металлическим звуком упало под ноги. Посмотрев вниз, он увидел остро заточенный с двух сторон кусок арматуры, это уже серьезно. Выйдя на угол здания, спецназовцы остановились. Здесь камни летели уже с двух сторон. Прикрывая друг друга щитами, они ждали, пока подтянутся остальные, выпутывающиеся из проволоки. Как всегда, нерешительность милиции активизировала боевиков. Они налетали мелкими группами, били трубами и битами, куда придется, и сразу убегали, их отход прикрывали камнями и фейерверками. Под каменным дождем, прячась между колоннами Дома профсоюзов, так и не начав наступать, милиционеры стали отходить. Сверху на голову сыпались выбитые стекла. Отойдя на исходные позиции, бойцы без сил валились на щиты, снимали шлемы, маски и с жадностью большими глотками пили воду. Иван с удивлением смотрел по сторонам, все лица были незнакомые.

– Держи, – передал ему бутылку один из бойцов.

– Спасибо.

Попив, он отдал бутылку Худякову, сидящему рядом с ним и с тоской рассматривающему свои штаны. На одной штанине зияла большая дыра, из которой торчал белый, оплавленный по краю синтепон.

– Скажи спасибо, что штаны сгорели, а не сам, – засмеялся, сверкая белозубой улыбкой на грязном лице, сидящий напротив спецназовец.

– Слышь, Жень, это не наши, – прошептал Иван на ухо другу.

– Я вижу, – так же шепотом ответил он.

– Вы откуда, братаны? – спросил Журба у сидящего около него бойца.

– С Запорожья. А вы? Иван назвал свой город.

– Так ваших здесь нет.

– Это мы уже поняли, – рассмеялся Журба.

– Пойдем своих искать, а то нас еще дезертирами объявят, – пошутил Худяков, с трудом подымаясь с колеса, на котором он удобно сидел. Бойцы тепло попрощались с товарищами, и, подхватив щиты, пошли обратно.

– Спасибо за помощь! – крикнул им вслед, смеясь, спецназовец из Запорожья.

– Не за что. Если надо, обращайтесь, всегда рады помочь, – улыбаясь, ответил Иван.

Они вдвоем снова пробирались между милиционерами, внимательно всматриваясь в лица, стараясь увидеть своих товарищей. Человеческое столпотворение гудело, как растревоженный улей. Одни строились и куда-то уходили, другие – только что пришедшие, располагались на новом месте, третьи – уставшие, обожженные и грязные, сидели на щитах, тупо уставившись вперед. А рядом их товарищи, не обращая внимания на грохот разрывов и крики, свернувшись калачиком, мирно спали на щитах, бросив их прямо на землю. Журба с Худяковым осматривали стоящий на металлических дисках остов сгоревшего БТРа, возле которого фотографировались вэвэшники. Красно-рыжий металл в некоторых местах был синюшного цвета, перекалился от высокой температуры.

– Пацаны, интересно, хоть успели выскочить? – вслух высказал свои мысли Женька.

– Успели! Как только полыхнул, все повыпрыгивали, – ответил один из вэвэшников, стоящих рядом. Худяков приложил руку к синюшному пятну на металле.

– Это ж какая температура была?

– Жень, пошли. Мы так своих до утра не отыщем. Очередной салют взорвался недалеко от бойцов, заглушая последние слова Ивана.

Своих они нашли, сидящими на обгоревших деревянных нарах, возле прохода, через который они вышли на Крещатик. У Журбы заныла губа, которую ему расквасили в этом проходе. Сбитые из досок, обгоревшие нары не могли уместить всех желающих отдохнуть, многие сидели прямо на асфальте, подложив что-нибудь снизу. Бойцы сидели, с усталой отрешенностью смотря в сторону огня, горящего перед баррикадами, откуда к ним несло дым.

– О! А вы где были? – навстречу им шел Кольницкий.

– Не поверишь, Андрюха, там, – ответил Худяков, указывая рукой в сторону, откуда они пришли.