Непокорная для шейха (СИ)

Подо мной пролетали километры. Города. Похожие на рассыпанные самоцветы ночных огней, магистрали, скопление света и участки непроглядной тьмы. Самолет рассекал ночь, уверенно следуя к пункту назначения. Такая же точно уверенность бурлила и в моей крови.

Я увижу ее. Как хотелось верить, что смогу обнять, прижать к себе свое самое драгоценное сокровище, которое считал навсегда утерянным. Конечно же, моя Кира имеет право меня ненавидеть. Я сделаю все, что бы вновь добиться ее благосклонности. Упаду к ее ногам, если понадобится. Если же все это будет напрасно… Я был готов повторить свою прежнюю ошибку. Увезти ее снова, пока не достучусь до пылающего сердца.

Сын. У меня был сын. Как сказала Газаль, у него ее глаза и мой нрав. И имя, так созвучное с ее именем. Сын, которого она растит без отца. Который и не знает обо мне, и никогда бы не узнал, если бы сестра не проговорилась.

Я не понимал, что делаю. Знал одно: я должен ее увидеть. Если я не верну все, как прежде, моя жизнь оборвется снова. И второго падения в бездну я просто не переживу.

Зря рыдала мать, не желая меня отпускать. Я пообещал, что вернусь со своей семьей. Что она тоже сможет обнять своего внука. Газаль чувствовала себя предательницей, из-за того, что выдала Киру, но Далиль, как и прежде, нашел необходимые слова. Отпустили меня в Москву с тяжелым сердцем и верой в успех.

До того я успел посетить отца. Вернее — того, кого уже давно отцом не считал. Не подарив ему прощения, доброго слова, я изъял все документы теневой бухгалтерии. Покинул родной дом, игнорируя его слезы и протянутые руки. Обнял только брата, дав ему наставление быть сильным и никогда не прогибаться.

Далиль знает, что делать с железобетонными доказательствами. Он заверил, что моя часть наследства останется неприкосновенна. Но мне уже было плевать на блага цивилизации. Я бы с легкостью отказался от них за призрачный шанс соединиться с моей Кирой и моим сыном…

Сын. Возлюбленная. Сердце плавила давно забытая нежность. Любовь наполняла меня светом. Стирала жестокое прошлое ластиком несокрушимой надежды. Я запретил себе думать о плохом исходе.

Посадка, таможенный контроль, цепкие взгляды служащих. В своей прежней беспечной жизни я был избавлен от подобного. Но сейчас стерпел все манипуляции с улыбкой. Москва встретила осенней прохладой. Ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья. В моей душе, наоборот, цвела пышным цветом весна.

Толпа встречающих расступилась, пропуская меня. Я шел к стоянке автомобилей. Необходимо вызвать такси. Они сдерут запредельный тариф, но мне все равно. Я закину вещи в отель и поеду навстречу своей судьбе. Своему вновь обретенному счастью.

— Аль-Махаби!

Холодный, спокойный тон заставил меня резко обернуться, неосознанно заняв стойку борца. Сказалась военная подготовка. Меня давно никто так не называл. Я все же взял себя в руки, повернувшись к высокому, статному мужчине с ледяными глазами.

Он был похож на хищника. Или охотника. Все чувства среагировали моментально.

— С прилетом. Я Вадим. Муж Виктории Полянской и отчим твоей жены.

Я отпустил ручку чемодана. Пальцы побелели от напряжения.

— Приветствую. ФСБ? Интерпол? Кто еще может быть так осведомлен обо всем?

Ситуация вышла из-под контроля. Я рассчитывал сохранить свой визит в Москву инкогнито. Что ж, придется ориентироваться на местности.

Вадим протянул мне руку. Я сухо пожал ее, настороженно глядя в колючие глаза встречающего.

— Для нас нет ничего невозможного. Ты собираешься ехать к Кире?

— Да, — дерзко ответил я.

— Я понимаю твое стремление. Но сейчас ночь. Твой визит может подождать до утра. Поехали, я отвезу тебя в отель.

— Я сам доберусь.

— Не стоит. Ты попадешь туда глубоко за полночь. Наши прощелыги-таксисты намотают три счетчика по кругу. Ну?

Подхожу к нему, не отвожу глаз. Я читаю этого мужчину между строк.

— Я сам разберусь. Мне не нужны посредники. И если ты решил мне помешать…

Слишком поздно замечаю движение за своей спиной.

Никто другой бы его и не заметил: действовали профессионалы. Вскидываю руку, бью нападающего справа наотмашь по гортани, лишая возможности дышать. При этом не поворачиваю головы. Атакующий слева вопит, прижимая руку к глазам, куда с размаху вошли мои пальцы.

— Будут еще желающие показать мне дорогу? — делаю шаг к Вадиму, намереваясь вырубить и его. Но не успеваю.

Под лопаткой — адская боль, мышцы сковывает ударом высокочастотного тока. Колени подгибаются.

— Тише, Аль-Махаби, — почти ласково говорит отчим Киры с глазами отбитого киборга, поднося к моему горлу электрошокер и посылая разряд куда сильнее того, что ударил меня в спину. — Я же говорил, что сам ты не найдешь дорогу…

Тело не слушается. Меня запихивают в машину — черный «гелендваген» с правительственными номерами. Я стараюсь удержать ускользающее сознание, но кто-то в салоне бьет меня по голове. И свет меркнет окончательно.

Я прихожу в себя в холодном помещении. Лампа в проволочном каркасе мигает под бетонным потолком. Сырость и запах затхлости бьют в ноздри. Голова как будто чугунная, на затылке пульсирует боль от удара.