Непокорные

Когда Отец смотрел в другую сторону (то, как Грэм бросал шар, требовало значительной доработки), Фредерик достал из кармана золотую фляжку. Он отвинтил пробку и, не спрашивая, щедро налил в ее стакан янтарную жидкость.

– Это?..

– Бренди. Никогда не пробовала? Какая ты невинная, – сказал он. Что-то в его улыбке снова напомнило ей тот голодный взгляд, которым он смотрел на убранство столовой прошлым вечером.

– Быстрее, пей, – сказал он. – Пока твой отец не заметил. Не хочу, чтобы он думал, что я дурно влияю на тебя.

Бренди, будто огонь, обжег ей горло. Она закашлялась, а Фредерик расхохотался. Отец оставил попытки объяснить Грэму, как закрутить шар, чтобы он прикатился к джеку, а не в розы Динсдейла, и подошел к ним.

– Что тебя так развеселило, Фредди? – спросил он. Эта короткая форма имени из уст Отца неприятно резанула слух Вайолет. Отец никогда не называл Вайолет и Грэма иначе как… хм, Вайолет и Грэм.

– Ваша дочь – весьма забавная девушка, – ответил Фредерик.

Вскоре после этого Отцу наскучило катать шары, так что он поручил миссис Киркби расставить на лужайке складные стулья, – и она, похоже, была весьма недовольна тем, что ее снова оторвали от приготовления ужина.

– Совсем обнаглели, – бормотала она себе под нос, уходя обратно в дом. – Они что, думают, что их еда появляется, уж не знаю… по взмаху волшебной палочки?

– Боюсь, в поместье не хватает персонала, – извиняющимся тоном сказал Отец Фредерику. – Мой дворецкий погиб вместе с линкором «Барэм».

– Бедный старый Рейнхем, – сказала Вайолет, которой всегда нравился дворецкий с его усами и склонностью к пестрым жилетам. Однажды она увидела, как он выносит в сад мышь, которой едва удалось избежать пасти Сесила: он нес ее очень осторожно, как хрупкую вещь. Было так странно думать, что Рейнхем никогда не вернется в Ортон-холл. Его пальто все еще висело на вешалке у входа для слуг, как будто он всего лишь вышел прогуляться по парку.

Вайолет увидела, как Фредерик осушил остаток лимонада и посмотрел в пустой стакан. Она заметила, как его рука касается кармана брюк, и пожалела, что Отец упомянул о войне.

Стул заскрипел, когда Вайолет откинулась на спинку. Она подумала, не почитать ли ей книгу, но от бренди мысли сделались тяжелыми и вялыми. Солнце на ее лице было теплым и ласковым, а зелено-золотой мир – таким приятным. Грэм и Отец заснули и храпели практически в унисон. Вайолет подумала, что тоже ненадолго закроет глаза. Она слышала, как Фредерик придвигает свой стул ближе к ее стулу. Повернув голову, она приоткрыла один глаз и увидела, что он рассматривает ее все тем же голодным взглядом. В животе возникло ощущение жара и влажности.

Она услышала слабое жужжание – кажется, это была муха или мошка.

– Ой, – Вайолет резко выпрямилась, щека неожиданно запульсировала от боли. Грэм забормотал во сне, но Отец продолжал храпеть, ничем не потревоженный. Она приложила ладонь к щеке: чувствовалось, что кожа становится горячей. Внутри нее зародилась тревога.

– Ты в порядке? – наклонившись к ней, спросил Фредерик.

– Спасибо, да. Что-то укусило меня. Мошка, наверное.

– Ох, проклятые твари. Но ты наверняка привыкла тут к такому.

– Вообще-то, меня еще ни разу не кусали.

Мгновение он изучающее смотрел на нее. Открыл рот, потом закрыл.

– Слушай, оно так покраснело, – сказал он. – Кажется, тебе нужно приложить что-нибудь холодное.

Она смотрела, как он приближается. Затем он приложил свой стакан из-под лимонада к ее щеке, и шок от холода заглушил боль.

– Вот так, – мягко сказал он. Она чувствовала его дыхание, шершавые кончики пальцев.

На мгновение они замерли, сердце Вайолет бешено стучало.

– Спасибо, – наконец сказала она, и он убрал стакан.

– Это тебе поможет, – сказал он, доставая из кармана фляжку и протягивая ей. Дрожащими пальцами она открутила крышку и поднесла флягу к губам. Бренди сильно жгло, как и в первый раз, но теперь она не закашлялась. Она представила, что в ее пищеводе пылает огненный шар. «Голландская смелость» – кажется, так это называлось в книгах? У нее возникло странное зловещее предчувствие, что храбрость ей еще понадобится.

– Лучше? – спросил он.

– Лучше.

– Знаешь, что, – сказал он. – По-моему, сейчас в самый раз прогуляться. Избавиться от шока. Что скажешь? Я буду защищать тебя от мошек.

– Ты прав, – сказала она. – В самый раз.

Она неуверенно поднялась – земля под ногами качалась, как палуба корабля. Фредерик предложил ей руку. Она посмотрела на Отца и на Грэма – они продолжали храпеть. Грэму было бы неприятно узнать, насколько он похож на Отца, когда спит.

– Позволим им насладиться сном, – сказал Фредерик, увлекая ее прочь.

24 Кейт

Кейт оказалась права.

У нее будет девочка. Терапевт-женщина, доктор Коллинз, подтвердила это сегодня, во время положенного на двадцатой неделе УЗИ. Она дала Кейт распечатку сонограммы: ее дочь, надежно укрытая в утробе матери, мерцающие пальчики сжаты в кулачки.

– Похоже, боевая будет девочка, – сказала доктор Коллинз.