Непокорный

Вода. Вокруг меня вода. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я брыкаюсь, плыву — влево, вправо, вверх, вниз. Легкие горят. Слишком много воды. Ищу руками, толкаюсь ногами. Я не могу дышать…

Резко открываю глаза. Хрипло втягиваю воздух. Это всего лишь сон. Я в безопасности в постели Кингстона, а не в водяной могиле. Пытаюсь выровнять дыхание и прижимаю руку к груди, чтобы заставить свой пульс замедлиться. Мне уже много лет не снился сон, в котором я тону.

Внутренне показываю вселенной средний палец, что мой ужасный кошмар вернулся в ту ночь, когда я делю постель с красивым парнем.

С плотными задернутыми шторами я совершенно не могу определить который час. Я поспала несколько часов или всего несколько минут?

Перекатываюсь на бок и оказываюсь в нескольких дюймах от лица Кингстона. Ночью он, должно быть, придвинулся ближе и повернулся ко мне. Его голова на самом краю подушки, а моя — на краю моей, и я чувствую тепло его дыхания. Его согнутое колено упирается в мою ногу, и это прикосновение столь же успокаивающее, сколь и возбуждающее.

Я должна была ожидать, что Кингстон будет еще красивее во сне, чем наяву. Точно так же, как в смерти, во сне все заботы жизни растворяются и оставляют после себя самое чистое выражение в мирном покое. И после того сна, который мне приснился, чувствую, как умиротворение проникает в меня, пока я наблюдаю за ним. Интересно, действительно ли его губы такие мягкие, какими кажутся? Или же кожа на его щеке, которая натягивается на высоких скулах и сильной челюсти, такая же бархатистая, как я себе представляла?

Поднимаю руку с кровати и позволяю кончикам пальцев зависнуть перед его губами и задаюсь вопросом, достаточно ли я храбра, чтобы прикоснуться. Проснется ли он? Как мне объяснить это непростительное желание прикоснуться к нему?

Я не могу. Не должна.

И все же приближаю свою руку. С легким нажимом я провожу кончиками пальцев по его губам — парень открывает глаза, и расплавленный жар в его взгляде прорезает темноту.

Я сжимаю руку в кулак у своей груди.

— Прости, — шепчу я. — Я не должна была…

Ахаю, когда Кингстон тянет меня за запястье, чтобы вернуть мою руку к своим губам.

Парень запечатлевает поцелуй на моих пальцах и позволяет своим губам задержаться, затем проводит моей рукой взад и вперед по своему рту.

Все под моей кожей напрягается и покалывает от его прикосновения.

— Кингстон… — Единственное слово, которое имеет хоть какой-то смысл — это его имя, произнесенное со вздохом.

Он тихо мурлычет, затем просовывает свою ногу между моими, и его мощное бедро плотно прижимается к моему. Все еще держа меня за запястье, парень перекатывается через меня и прижимает мою руку над головой.

— Это то, чего ты хочешь?

Голод в его голосе, жгучее желание в его глазах, его учащенное дыхание и бешеный пульс, совпадающий с моим собственным… Он хочет меня. Но как?

— Я не должна. — В моем голосе нет силы. Нет осуждения. — Прости. — И, несмотря на извинения, слетающие с моих губ, мое тело предает меня, когда мои ноги раздвигаются еще шире.

Низкое рычание вырывается из его груди от ощущения того, как наши тела прижимаются друг к другу, его тепло проникает в меня.

Я сгибаю руку, пока парень продолжает ограничивать кровоток своей твердой хваткой. Его хватка усиливается, пока в моих пальцах не появляется покалывание. Это потому, что он не хочет, чтобы я прикасалась к нему? Потому что выражение его лица посылает совсем другое сообщение.

Только собираюсь сказать ему об этом, как парень подается бедрами вперед, и выпуклость между его ног восхитительно прижимается ко мне. Я прикусываю губу, чтобы сдержать стон удовольствия, но действие бессмысленно, поскольку Кингстон делает это снова, и у меня перехватывает дыхание.

Его длинное, широкоплечее, мускулистое тело словно создано для того, чтобы доставлять удовольствие, поскольку каждый сантиметр его тела — это определение мужской красоты. Неужели я настолько ужасна, что хочу испытать его любым способом, который он мне позволит?

Кингстон — это настоящее удовольствие для любого человека, мужчины или женщины. Визуально он представляет собой художественное совершенство. Физически силен и вынослив. И то, как его взгляд не отрывается от моего, словно погружается в мою душу, пока парень покачивает бедрами вперед. Эмоционально он чувствительный, своевольный и настоящий. Кингстон бросает крошки, даже не пытаясь, и я с радостью выпрашиваю объедки.

Я провожу свободной рукой по его бедру к обнаженной грудной клетке, и парень шипит в ответ.

— Ничего, если я прикоснусь к тебе?

Он прижимается своим лбом к моему и кивает.

Я слышу, как его зубы скрежещут друг о друга.

— Мы не обязаны этого делать. — Но я хочу этого. Действительно очень хочу.

Еще одно движение бёдрами.

— Скажи что-нибудь, пожалуйста.

Он проводит губами по моей покрытой шрамами щеке к уху.