Непокорный

Как неловко! Наверное, сменил штаны, что бы моя влага на них не напоминала о том, что он делал с женщиной.

— Я должна идти. — Пытаюсь сесть, но он обхватывает меня рукой и прижимает спиной к своей груди..

— Останься.

— Я не собака.

Парень сильнее прижимается к моей спине, моя задница идеально вписывается в изгиб его бедер.

— Пожалуйста, останься?

Я должна уйти. Действительно должна. Просто вырваться из его объятий, вызвать такси и попрощаться. На счет три… Один. Два. Три. Иди.

— Тебе удобно так? — спрашивает он.

Нет. Мне стыдно, и мне нужно уйти! Тьфу, но также…

— Да.

— Так ты останешься? — В его голосе звучит непреодолимая мальчишеская надежда.

Мне не хочется уходить, но также не хочется утром сталкиваться со стыдом и унижением. В любом случае, я проиграю.

— Да. Думаю, я останусь.

Кольцо его руки на моем животе напрягается.

Не могу себе представить, что смогу сегодня хоть немного поспать, особенно когда мой разум борется с тем фактом, что я целовалась со своим лучшим другом-геем. Или, что еще хуже, мой лучший друг-гей подарил мне лучший оргазм в моей жизни, при этом, не сняв с меня никакой одежды.

Утро будет отстойным, и мне нужно будет извиниться миллион раз, но сейчас я буду наслаждаться пребыванием в его объятиях и лгать себе, что каким-то образом принадлежу этому месту.

В конце концов, я засыпаю, и где-то в темноте я слышу шепот слов…

Я скучал по тебе, Би.

ГЛАВА 16

Кингстон

Я так и не заснул снова. Держал Габриэллу в своих объятиях, прижимая к своему телу, три с половиной часа, совершенно не смыкая глаз. И мог бы заниматься этим весь день.

В конце концов, я отстранился, когда услышал звонок моего телефона, и только потому, что не хотел, чтобы он разбудил девушку. С тех пор на цыпочках хожу по своему дому, потому что знаю, что это последний раз, когда я затащил ее в свою постель, и эгоистично хочу, чтобы она оставалась в ней как можно дольше.

Но нужно посмотреть правде в глаза — прошлой ночью ею владело сожаление.

Ее извинения было достаточно тяжело слышать, но видеть выражение ее лица — еще хуже. Смущение светилось в ее глазах. Чувство вины было написано на лице. Габриэлла думает, что соблазнила своего друга-гея и корит себя за это.

Если бы она только знала правду.

Она назвала бы меня лжецом и списала со счетов навсегда.

Звук ее босых ног, шлепающих по каменному полу заставляет меня оторвать взгляд от моего кофе и посмотреть в коридор. Я хмурюсь, когда вижу, что на ней больше нет моей одежды. Девушка переоделась в то, что было на ней прошлой ночью. Ее лицо выглядит свежевымытым, волосы убраны от лица и заплетены в косу — она готова уйти. Камень тяжело оседает у меня в груди.

— Ты должен был разбудить меня, — застенчиво говорит она, не глядя мне в глаза.

— Тебе, казалось, было комфортно. — И в моей постели, и в моих объятиях, но я держу эту информацию при себе.

Она садится на диван, где оставила свои босоножки вчера вечером, и возится с ремешками.

— Так и было. — Она опускает подбородок, пытаясь скрыть розовые пятна на щеках, но это бессмысленно.

— Кофе?

— Нет, спасибо. Выпью дома.

— Не торопись уходить. Давай позавтракаем.

Закончив с обувью, девушка присоединяется ко мне на кухне, занимая противоположную сторону острова. Я ненавижу препятствия между нами.

Габриэлла складывает руки перед собой и смотрит на мраморную столешницу.

— Кингстон, думаю, нам нужно поговорить о прошлой ночи.

Я делаю глоток кофе, чтобы проглотить то, что действительно хочу сказать.

— Послушай. — Габриэлла выдыхает, прежде чем, наконец, встретиться со мной взглядом, и когда делает это, наши взгляды соединяются, образуя невидимую связь между нами. Мы не в силах отвести друг от друга глаза, и прилив энергии ускоряет мой пульс. — Эм… — У нее перехватывает дыхание, девушка моргает и отводит глаза, разрушая чары. — Я думаю, что единственный способ пережить то, что произошло прошлой ночью, — это просто быть предельно честными: как думаешь, ты мог бы надеть рубашку для этого разговора?

— Это настолько отвлекает? — Я лишь наполовину шучу, в основном отчаянно хочу услышать, что так же влияю на нее, как и она на меня.

Воспоминание о том, как она разваливалась на части подо мной, в моей постели, ее язык у меня во рту… Блядь. Мой член такой твердый, что я мог бы превратить в пыль островок между нами, чтобы проникнуть в нее.

— Да. — Она вздыхает, как бы уступая. — Ты очень отвлекаешь.

Моя грудь раздувается от гордости, и я прячу довольную улыбку за своей кружкой.

— Как ты знаешь, я не была с мужчиной уже… — выдыхает она, — действительно долгое время. Я воспользовалась твоей близостью прошлой ночью и сожалею…

— Не надо. — Ставлю свой кофе и хватаюсь за края стойки, чтобы не наброситься на ее рот. — Это я домогался тебя прошлой ночью, а не наоборот.

Габриэлла сводит брови вместе.

— Нет. Я имею в виду, ты не мог этого сделать. Тебя не привлекают женщины.

— Я никогда этого не говорил.

Губы девушки приоткрываются, смыкаются, затем снова приоткрываются.

— Но… ты гей.