Непокорный талисман (СИ)

Комар навязчиво звенел над самым ухом. Коллет слабо шевельнула тяжелой, еще не проснувшейся, рукой. Кажется, она забыла здернуть тонкосетчатый противомоскитный полог над своей кроватью, а служанки и евнухи не обратили на это внимание…

Она с трудом выплывала из тяжелого сонного оцепенения. Легкий ветерок коснулся лица. Ветерок или поцелуй? На груди вдруг расцвели бледно розовые цветы. Они колыхались, нежно касаясь кожи. Прикосновения стали более настойчивыми. Нет, это не лепестки щекочут ее соски, а пальцы любимого ласкают и возбуждают их…

Горячие губы прильнули к ее губам, но их вкус ей незнаком, как незнаком и запах чужого тела, навалившегося на нее и подмявшего под себя. Резкий крик разорвал тишину. Крик на ненавистном ей языке Солнцеликого:

— Сын шакала! Как смеешь ты прикасаться к этой женщине! Она принадлежит Повелителю. Так вот отчего так крепко спят остальные. Негодяй! Ты подмешал сон-траву в нашу еду!

Мужчина оторвался от нее. Она услышала его насмешливый хриплый голос:

— И что же ты не поел как следует, Селим? С голодухи у тебя слишком скверное настроение.

— Щенок! Ты хитер, но глуп. Тебе неведомы все тайны верных слуг Великого Господина, неведомы те охоронные снадобья, которые не позволят нас усыпить или отравить!

Леденящий свист сабли… звон скрестившегося булата… тяжелое с присвистом дыхание сражающихся мужчин…

Молодая женщина с трудом разлепила веки. Не было сил приподняться и сесть, но она видела силуэты высоких деревьев на фоне неба, уже покрытого пеленой сумерек. Сделав невероятное усилие, она повернула голову. У почти совсем потухшего костра лежало несколько мужчин. Лишь по их храпу можно было догадаться, что они живы, но погружены в крепчайший сон. Поодаль на небольшой поляне сражались двое. Один высокий и кряжистый, второй — стройный, гибкий, стремительный.

Свежий воздух действовал благотворно, Коллет пришла в себя, взгляд ее сфокусировался, и она с ужасом узнала в сражающихся тех, с кем ей уже однажды довелось путешествовать в эти края — начальника отряда стражников Солнцеликого Селима и молодого воина Ила, так удивительно походившего на кореного жителя Светлоземья, что он явно был похищен отсюда в детстве, а, когда вырос, стал одним из отборных гвардейцев-чужеродцев, именуемых янычарами. Она прижала руки к груди, так вот, что предвещал этот полусон на грани пробуждения! Она опять ощутила себя в гареме жирного Властителя. Неужели злая воля судьбы опять бросит ее в руки этого ужасного человека!

Но как она очутилась здесь? Мысли все еще были неповоротливыми и тягучими, но постепенно она вспоминала худую востроглазую чернявую, как галка, женщину, назвавшуюся давней знакомой ее милого Алексиса. Впрочем, эта вдовица порою, сбиваясь, именовала его Гошем.

В памяти всплыла картина: они спешат, почти бегут к темнеющему вдали лесу. Затем сжимавшие ее запястье костлявые пальцы разжались, Коллет схватили грубые руки, зажали рот дурно пахнущей тряпицей, и сознание покинуло ее. Впрочем, в последние мгновения она услышала обрывок разговора. Предательница обещала погубить царевича.

Ужас, охвативший пленницу при этом воспоминании, внезапно придал ей силы. Она села, подтянула ноги, пытаясь встать, но этого не получилось. На поляне раздался громкий вскрик. Селим покачнулся, недоуменно уставился на свои вываливающиеся внутренности и повалился на землю.

Его ноги еще конвульсивно бились о землю, а пальцы бессильно скребли ее, когда победитель вытер саблю пучком травы, повернулся, подошел к лежащим на земле мужчинам и неторопливо перезал каждому из них горло ножом, а затем направился к объятой страхом Коллет.

Он присел рядом с нею, жадно вглядываясь в прекрасное бледное личико. Протянул к ней руку и рассмеялся, когда она в испуге отшатнулась:

— Тебе не стоит меня бояться, девочка! С тех пор, как я впервые увидел тебя, ты в моем сердце. Пытался забыть тебя, но не мог. Ночами видел волну твоих рыжих волос, твои глаза, что зеленей самых прекрасных изумрудов. В своих сновидениях я называл тебя своею, и твое тело отдавалось мне с пылкой страстью.

Красноречивые признания нисколько не успокоили Коллет. И эти нежности, и жадный взгляд, в котором таилась похоть, смешанная с безумием, и пятно крови на рукаве — все в этом молодом красивом мужчине вызывало в ней отвращение, которое она даже не пыталась скрыть. Ил почувствовал это и у него снова вырвался хриплый смешок:

— Тебе будет хорошо со мной, милая! Теперь уже никто и ничто не помещает нам получить удовольствие, — его горячие руки снова стиснули ее тело.