Неполная перезагрузка

— Нам можно сказать. Тебя никто за это наказывать не будет. Не бойся, говори, — вкрадчивым голосом стал успокаивать Александра Баскилович. — Скажешь, и тебе станет хорошо и спокойно.

— Ну, это электронный прибор, — сказал Александр и снова замолчал.

— Так, молодец. Видишь, говорить легче, чем молчать. И, что же этот прибор делал?

— Генерировал электрические импульсы.

— Какие импульсы? Расскажи об их характеристиках.

— Не могу. Импульсы были очень сложные, — снова заплакал Александр.

— Успокойся. Хорошо не надо. Тогда скажи, к чему ты подключал прибор? На что он воздействовал? — поторопился изменить вопрос Баскилович.

— Нет.

— Что значит, нет?

— Я не буду больше ничего говорить. Я не должен вам ничего рассказывать, — почти перестал плакать и хныкать Александр. Действие препарата заканчивалось. Его голос все больше начинал походить на его обычный голос. — Мне, как-то плохо, не хорошо. Голова кружится и сильно болит.

— Ты обязан ответить, — уже просто панически спешил Баскилович. — Ответь, если хочешь, чтобы тебе стало легче!

— Ладно, прибор воздействовал на мозг, — снова сдался Александр.

— Уточни! На какие именно области мозга воздействовал твой прибор?

Александр молчал и буквально на глазах приходил в себя.

— Отвечай! Сволочь! — заорал Смирнов.

— На глубинные структуры мозга, — неожиданно для всех произнес Александр.

— На какие именно структуры? Как ты подводил к ним электрические импульсы? Как долго длилось воздействие? — засыпал вопросами Александра Баскилович.

— Да пошел ты…, - жестко ответил Александр обычным голосом, демонстрируя полный возврат к нему воли и способности критически оценивать происходящее.

— Все, препарат перестал действовать, — констатировал и так очевидный для всех факт Смирнов.

— А выяснить мы почти ничего не успели, — с сожалением произнес Баскилович.

— Да о чем вы говорите? Разве можно под препаратом заставить человека рассказать о конструкции и технических характеристиках? Это же чертежи графики чертить надо, писать надо, а под препаратом он телом совсем не владеет. Это все бесполезно, — вмешался Бугров.

— Андрей Николаевич, ну и что вы предлагаете? Что нам теперь вообще ни чего не делать что ли? — с раздражением сказал Баскилович. — Лучше б чего дельного предложили бы, а то, что у нас все плохо я и сам хорошо вижу.

— Значит, будем делать еще одну инъекцию. Возможно, он сможет все же рассказать достаточно для того, чтобы можно было осуществить разработку его прибора по новой, — сказал Смирнов.

Александр лежал совершенно неподвижно, уставившись в потолок, не язвил и вообще никак даже не пытался участвовать в разговоре. Допрос его организму обошелся слишком дорого и сейчас он был совершенно без сил.

— Да, деваться нам все равно некуда, придется делать инъекции еще, но только не сейчас, — Баскилович с тревогой посмотрел на Александра. — Сейчас он не выдержит. Лучше это сделать завтра. Я бы вообще дал бы ему передохнуть одну или две недели.

— Так не пойдет. Мое руководство меня просто не поймет. Из меня же просто отбивную котлету сделают. Да и препарат к завтрашнему дню у него из организма весь выйдет. Что ж мне его снова им накачивать? Делать это повторно тоже большой риск, — ответил на предложение Баскиловича Смирнов. — Если этот гад загнется после двухнедельной отсрочки, так ничего больше и, не сказав, то представляете, что со мной тогда сделают?

— Операцией руководите вы, вам и решать, — тяжело вздохнул Баскилович. — Только, Геннадий Викторович, я думаю, что все оборачивается так, что вам в любом случае не позавидуешь.

— Господи, быстрей бы все это кончилось. Угораздило же именно мне получить это задание. Я все же рискну, — сказал Смирнов и начал вводить Александру еще одну ампулу препарата.

Примерно через минуту Александр сильно побледнел, его губы посинели, он выгнулся всем телом, широко открыл рот и начал часто им хватать воздух.

— Что вы застыли?! Делайте же хоть, что ни будь! Ведь эта сволочь сейчас сдохнет! — закричал Смирнов.

— Мы же не реаниматологи. Да вы же ведь сам врач, — растерялся Баскилович.

— Да я тоже по другой части! — выкрикнул Смирнов.

Тем временем Александр сделал глубокий вдох и перестал дышать. Его глаза широко открылись, а взгляд остановился. На лице застыло выражение сильного удивления.

Бугров с криком: "Мы его теряем!" кинулся неумело делать Александру искусственное дыхание.

— Вызывайте скорую! Сами мы не справимся! — оторвавшись на секунду от своего занятия, прокричал Бугров.

После небольшого замешательства Смирнов тоже кинулся помогать Бугрову, периодически повторяя:

— Как же я так? Надо же было бригаду наготове рядом держать.

Бригада скорой медицинской помощи появилась минут через десять. Но врач бригады вместо того, чтобы сразу кинуться к Александру застыл на пороге комнаты в немом вопросе, увидев привязанного к кровати Александра, вывернутые наизнанку шкафы и тумбочки, раскиданные по полу предметы, шприц, кучу пустых ампул и трех подозрительного вида мужчин.