Непонятные

— Он прибыл по поручению своего хана Зарлыка! С его посланием. В нем есть вроде бы слова, что они-де желают высказать вашему величеству свое уважение давнего соседа, хотят предложить, чтобы в Хорезме два хана. жили в дружбе, как близнецы!.. О себе же посол сказал, что учился вместе с вами в медресе! И что он безгранично счастлив, что на хивинском престоле теперь находитесь вы, наш великий хан!

— Прикажи страже, чтобы его бросили в одиночную камеру. Пусть всыпят ему как следует! Только аккуратненько, без следов! Оставить его без ужина и завтрака, утром привести ко мне!

Сеидмухамед вспоминал, но никак не мог вспомнить, что же это за черношапочник, который обучался с ним в медресе? Он приказал доставить к нему муллу, который с незапамятных времен обретался в медресе и помнил всех, кто там когда-то учился…

На следующее утро Ерназар-младший предстал перед ханом. По мере того как Сеидмухамед оглядывал младшего Ерназара с ног до головы и с головы до ног, лицо его постепенно прояснялось, светлело, вот совсем просияло… Хан даже сошел с трона и двинулся навстречу Ерназару-младшему.

— А я-то посчитал, что явился Ерназар Алакоз, а это же ты — наш Ерназар-кенегес! Каким ветром тебя принесло ко мне? Долгонько же собирался навестить старого друга! Катился-катился, словно перекати-поле, и вот наконец ты здесь!

Младший Ерназар, приготовивший гневную речь по поводу жестокого с собой обращения, о ней забыл.

— Сколько же лет прошло с той поры, как мы вместе с тобой постигали науки, а, мой кенегес? Ты изменился, очень возмужал! Очень! В юношеские годы был ты щенком, задиристым и драчливым, а теперь? Теперь — палван!

По знаку хана в дверях показался слуга с полным лакомств и яств дастарханом, с большим серебряным чайником.

— Лицо человека — зеркало его души! По-моему, ты голоден, а? Не стесняйся! Ты всю ночь был в пути и тебе недосуг было поужинать? Или ты убежал от Ала-коза, от этого злодея? Я бы этому не удивился: говорят, он жесток и беспощаден, а?

Ерназару-младшему никогда еще не доводилось слышать, чтобы хан кого-либо удостаивал угощением в своей приемной, и он не без тщеславия подумал, что так, наверно, принято встречать послов. Вот и его…

— Великий хан Хивы, я прибыл в качестве посла от моего хана.

— Ха-ха-ха! — раскатистый смех Сеидмухамеда покатился-разнесся как гром.

Хан налил себе чаю из серебряного чайника изящной тонкой работы, сделал большой глоток. Ерназар-младший последовал его примеру и тоже налил себе чаю, тут же потянулся за испеченной на масле лепешкой из слоеного теста.

Хан не отрывал от него взгляда.

— Ераназар-кенегес, мы с вами, каракалпаками, жили как два сына одного отца!.. Когда мы росли-подрастали, Амударья служила нам позвоночником. Была нам мягкой подушкой, когда мы спали. Была нашей родной матерью, когда мы хотели утолить жажду! Но среди нас, сдается мне, затесался сам дьявол! Сам сатана проник к нам! — Хан с нарастающим отвращением и брезгливостью наблюдал, как жадно глотает куски младший Ерназар. — Если ты уже насытился, может быть, объяснишь, зачем пожаловал?

Ерназар вытащил из-за пазухи свиток-грамоту и с поклоном протянул хану:

— Послание от нашего великого хана! Сеидмухамед развернул бумагу, скользнул по ней

взглядом и тут же разорвал на мелкие клочья. Он встал из-за дастархана, подошел к трону, помедлил недолго, потом сел.

— Запомни, кенегес: тысяча лисиц не в силах ничего сделать, навредить одному льву! — сбросил с себя маску притворства хан.

Сохраняя внешнее спокойствие и уверенность, Ерназар-младший проговорил с достоинством:

— Великий хан Хивы! Новое Каракалпакское ханство родилось по божьему благословению. По велению времени. По воле нашего народа, пролившего немало слез на пути к независимости и самостоятельности. Я прибыл в Хиву, чтобы мы решили вместе с вами важные дела — как нам жить в мире и согласии, в добрососедстве и взаимоуважении… Ваши условия и соображения я изложу нашему хану. Он просил заверить — мы хотим мира!

— Ишь чего захотели — мира, согласия! Не будет этого! Не позволю, чтобы в стране, где обитает мирный народ, обитает в спокойствии, следуя первозданным законам порядка, хозяйничали, правили предатели! Их надо казнить! Алакоза надо обезглавить первым, вторым — тебя!.. Ты не посол хана — ты жалкая тень Алакоза! — метал громы и молнии хан. — Если не будет в живых Алакоза, — внезапно, совершенно спокойно и холодно произнес он, — не исключаю, ты опять станешь человеком! Может быть, тебя пощадить?.. Когда человек падает — исчезает и его тень, в тот же миг исчезает!

— Великий хан, вы ошибаетесь! Я не тень Алакоза, я просто его младший друг.