Непонятные

— Наше великое солнце! Ханство, в котором нет единства, расползается, как истлевшая тряпка, вы сами нас этому учили! — обратился ишан к хану. — Прика жите, кому из нас продолжать говорить — мне или главному визирю?

— Вам! — Хан с тайным удовольствием наблюдал за этим диалогом — ничто не радовало его так, как грызня между его приближенными.

— Самая ужасная, самая непоправимая беда — разногласия во дворце! Ничего нет пагубнее этого, опаснее для власти и трона! — Голос ишана дрогнул. — Пусть о них никто никогда не узнает — ни друзья, ни враги… Но главная причина разногласий остается. Это договор с русскими!

— В интересах великого Хорезма — жить в мире и согласии с его соседями! — повысил хан голос.

— Наш мудрый повелитель! Ваш светлый ум обращен на благо и заботы о народе священной Хивы. На всем Востоке, после аллаха, одно солнце — это вы! Лучи, от вас исходящие, проникают во все уголки вселенной. И если они сольются, воссоединятся с лучиками турецкого султана, они дадут тепло и свет праведности всему миру! У нас есть могущественный друг — Великобритания. Союзница турецкого султана и всех мусульман. Если мы протянем друг другу руки, вселенная окажется нам всего лишь по подбородок! Будет взирать на вас смиренно снизу вверх.

Если бы пролетела муха, можно было бы услышать шорох ее крылышек — такая установилась тишина. Хан сосредоточенно думал и молчал.

…Перед тем как ишан отправился в Хиву, лазутчики донесли ему, что Ерназар вызывал всех биев на совет в дом младшего Ерназара; донесли ему и о вызывающем, непотребном поведении Бердаха на свадьбе у Фазыла. В пути Каракум-ишан размышлял, гадал, какая из этих новостей представит для хана наипервейший интерес.

— Мой ишан, я слышал, и не раз, что вы обладаете даром ясновидения, умеете предсказывать людям, что ждет их в будущем… — услышал ишан вкрадчивый голос хана.

Каракум-ишан внутренне содрогнулся: «Не иначе мои тайны стали известны главному визирю от Векторе! А визирь — будь он проклят! — донес обо всем хану!» Он поднял глаза на хана:

— О, я нижайше благодарю вас, ваше величество! Но способности у меня самые скромные. Просто хорошо знаю людей… Стоит мне взглянуть человеку в глаза, как я определяю, лжет он или говорит правду.

— Главный визирь просит для некоего Маулена должность; что вы скажете на это?

— Я считаю, будет куда больше пользы кормить Маулена постоянными обещаниями… В надежде на должность он сослужит Хиве добрую службу! Я даю этот совет, наше великое светило, исходя из натуры этого самого Маулена, уж его-то я знаю как облупленного!.. И еще, если позволите, один совет: хорошо бы в новый поход против туркмен послать и Алакоза. Он сильный, как бык! Если его понукать палкой, не жалея, он будет переть туда, куда вам надобно и выгодно.

Хан в душе подивился, как просто, безо всяких усилий достиг он того, ради чего, собственно, и вызывал к себе Каракум-ишана. Узкие глаза хана блеснули, словно их озарило молнией.

— Ваше величество! Я видел сон, который хотел бы поведать вам. Вы отправили, снилось мне, доверенного человека к турецкому султану…

— Я получил сведения, что разногласия между русским царем и турецким султаном усугубились.

— И в этом есть перст божий! — с придыханием и восторгом сказал ишан. — Много великих стран поддерживают турецкого султана. И если вы присоединитесь к ним, то солнце ислама будет торжествующе и победно сиять над всем Востоком!

С шумом открылась дверь, к главному визирю подскочил стражник и что-то зашептал на ухо. Главный визирь в смятении пал ниц перед ханом:

— Великий хан! В городе опять волнения и смута!

— Где мед, туда и слетаются пчелы, ваше величество! Я не исключаю, что это козни русских! — заверещал ишан.

— Эй, главный визирь, главный визирь! — с досадой и упреком произнес хан. — Радующая нас ложь лучше, чем правда, огорчающая нас! Испортить нам такую хорошую беседу!.. — Нельзя было понять, шутит хан или говорит серьезно; одно было видно: он не растерялся и не испугался. — Что же, выходит, и наши подданные — тоже враги наши? — вдруг вперил он свой взор в мехремов.

— Если не пресечь крамолу в корне, она может разрастись! Ребенка нужно утихомиривать и смирять, пока он в пеленках, ваше величество! — не унимался, продолжал поучать ишан.

— Ну что ж, с богом! — Хан стремительно поднялся. Кавалькада всадников во главе с ханом выехала из

дворца на площадь. Нукеры разгоняли там нагайками орущих, размахивающих руками возбужденных людей; военачальники, воодушевленные появления хана, отдали приказ пустить в ход пики. Толпа быстро рассыпалась, люди разбежались в разные стороны.

— О солнце великого Хорезма, стоит вам появиться, как все вокруг проясняется! Те, кто считал себя звездами, бесследно исчезают с горизонта! Смотрите, как опять стало светло и ясно! Но чтобы тучи вновь не заволокли наш небосклон, надо без пощады и жалости уничтожить зачинщиков! — с жаром увещевал ишан.

— Уничтожу всех до одного! — едва слышно отозвался хан. — Уничтожу — и снова в поход против Мерва!

К хану подскакал главный военачальник.