Непонятный роман

– Я правда подхожу к этому! Там надо было на зиму слить воду из всех нагревателей и шлангов. Все закрыть, проверить, в общем, законсервировать на зиму. Мне помогал наш знакомый из поселка, возле которого дача, Петр, очень хороший. Напомни, про него тоже надо отдельно. Все сделали, назад ехал два часа один на электричке, в начале ноября – представляешь, какая тоска? Проголодался, замерз ужасно. Вернулся в Москву, а там, оказывается, так хорошо, так уютно! На полдня всего стоит уехать, и ты опять ее так любишь. Но главное, дома Соня сидит под лампой – лампу я украл, но это нормально, потом расскажу – и читает книгу своего отца, «Искусство делать искусство». И я пожарил картошки с этим беконом, и у нас был праздничный ужин. Мы ели эту картошку и… как бы это сказать, чтобы было понятно?

– Да как угодно скажи, я уже ничему не удивлюсь.

– Ну, к еде мы относимся, как к плотской любви. И издаем соответствующие звуки. Звуки любви. Как в порно, но только в фудпорно. Это первая заметила Аня, племянница Сони, тоже детская писательница в черном платье с белым воротничком, когда Соня ездила к ней в Питер в марте двадцатого, когда мы только начали быть вместе, и тогда выпал большой снег, которого не было всю зиму до этого, и начался карантин, которого тоже раньше не было. Про Аню потом тоже расскажу, напомни. Я провожал Соню на площадь трех вокзалов, и был большой снег. И на эти вокзалы я потом провожал ее всю весну двадцатого, весь карантин, и было грустно, и мы тогда не знали, что это было очень хорошее время.

И вот в тот вечер Соня сказала, что вышла за меня потому, что со мной можно есть жаренную с беконом картошку и издавать соответствующие звуки. И я с ней внутренне согласился. И внешне, конечно, тоже. Я по той же причине захотел с ней быть.

– Романтичная история. Даже картошки жареной захотелось. Интересно, можно заказать где-нибудь доставку картошки?

– Я тебя научу! Такую самому делать надо. Потом еще заезжала в гости Сонина издательница, Наташа, она иногда по пятницам заезжает в гости, и я это очень люблю. И я при ней сформулировал про картошку. Что мы все забыли, что есть, оказывается, такая еда из детства, а я первый про нее вспомнил. Просто то, что мы называем «здоровой, полезной» едой, на самом деле…

– Про свадьбу-то будет что-то?

– Ну а что свадьба. Я знаешь за что Толстого люблю? За то, что он просто проговаривает то, что думают все, но почему-то стесняются сказать. Свадьба – это хлопотно, скучно и никому не нужно. «Крейцерова соната», опять же. Поэтому Соня придумала максимально простую и нескучную свадьбу. Она сняла фотостудию где-то на Шаболовской, и мы позвали друзей на фотовечеринку. «Фотовесна» она называлась, кажется, в вотсапе. И вот мы расписались в МФЦ, и сдержанная тетенька, можно даже сказать, дама, которая нам все оформляла, в конце очень трогательно и тепло нас поздравила. И мы с этой розовой папочкой со свидетельством о браке пошли в студию, и я был уверен, что никто не придет на «фотовечеринку». А Соня говорила, что придут. И оказалась права. И друзья приходили, и кто-то сразу понимал, что у нас свадьба, и радовался, а кто-то понимал не сразу и, соответственно, радовался за нас чуть позже. Мы пофоткались, попили шампанского и разошлись. Было холодно, и дома мы грелись уже нашими классическими макарошками. Сейчас вспоминаю и тоже думаю, что это было хорошее время.

– Чего бы ты хотел дальше?

– Сейчас даже я не отказался бы от жареной картошки.

– От вашего брака?

– А. Я бы хотел «Крейцерову сонату» наоборот. В старости вспоминать, как все это было, но не осуждать, а радоваться, что оно было и ушло. Все уходит, и это тоже хорошо, хотя и бесконечно грустно.

– Даже бекон уходит.

– Бекон уходит в первую очередь.

– Все? Что теперь?

– Теперь уже про пьянство и разврат можно.

17:38 Пироман

– Ну я вижу, тебе неинтересно.

– Я очень внимательно слушаю про твоих девушек.

– Жалко, новости нельзя посмотреть, закончилось ли там все, и что вообще это было. Интернет тут почему-то пропал.

– Интересно, почему, да? Ведь мы опять в том самом овраге.

– А мне кажется, не в том самом. Это какой-то другой овраг. Ведь мы столько с тобой проехали и прошли.

– Очень важно, конечно, выяснить, тот это овраг или не тот. У тебя GPS есть?

– Есть вроде. Но я им почти не пользуюсь. То есть, пользуюсь, но по картам я все равно не ориентируюсь, так что…

– Дай телефон. Странно, у меня вообще вся связь пропала, а у тебя GPS есть.

– Но по моему GPS я бы тебе не советовал ориентироваться.

– Почему?

– По нему мы еще больше заблудимся.

– Откуда ты знаешь, что мы заблудились?

– А мы заблудились?

– Да. Теперь точно заблудились.

– Надо выходить назад к машине. По ощущениям, там возле МКАДа уже все закончилось.

– Иван, мы заблудились.

– Мы с тобой очень давно заблудились, в самом начале пути. Как только вошли в этот лес.

– Если бы я тебя не знал так хорошо, я бы подумал, что ты троллишь.

– Во-от. Я Соне тоже постоянно так говорю. Подожди, а как мы заблудились, если овраг тот же самый?

– А куда идти?

– По моему GPS.