Непонятный роман

– Там коньяк остался? Дай глотнуть.

– Хорошая женщина из того места, куда я дозвонился, сказала, что пить нам нельзя. Что согревающий эффект бухла обманчив и опасен. Ну а мы этого будто не знаем. Я-то уж точно знаю.

– Дай сюда бутылку.

– Но, с другой стороны, хорошие женщины всегда говорят, что пить нельзя. Но надо не пить, а вот как бы дегустировать, размазывать по нёбу… Но хотя, его и так мало оставалось.

– Скоро прилетят спасатели, привезут еще бухла и других наркотиков, увезут нас прямо на вертолете прямо домой, а там тебя будут ждать все твои прошлые женщины с кучей еды.

– В деталях у меня не совсем такие фантазии, но суть ты схватил… Ну ты чего? Унывать нельзя, это опасно, как пить ночью зимой. Так есть какая-никакая надежда. А идти через сугробы дальше в лес? Я сам удивляюсь, почему мы до сих пор не замерзли насмерть. Хорошо, ты мне не веришь и не хочешь собирать дрова. Я сам соберу, а ты отдохни, но только двигайся хоть немного. Вместе мы как-нибудь справимся, это мы с Соней так постоянно говорим. Какой-никакой друг должен быть. Дрова, кстати, вот, пожалуйста, целая ветка хорошая, наломаем. Ха. Ты мне опять не поверишь и будешь спорить. Но я палатку нашел.

– Какую палатку?

– Если бы я не бросил свою палатку тогда на Можайке, я бы сказал, что нашел палатку, очень похожую на ту, что я бросил тогда на Можайке. Помнишь, когда в последний раз мы поссорились, и я бросил палатку?

– Ты думаешь, мы на Можайке?

– Не думаю… Но палатка очень похожа на ту мою. Подплесневела внутри. Ну что, попробуем поставить? Только сначала снег надо расчистить. Возьми эту ветку и ею сгребай снег отсюда. Вот как летом надо расчистить площадочку для палатки от шишек. Что-то мне не нравится твое спокойствие… От него недалеко до покорности судьбе. Ну слушай, как будто я во всем виноват! Я не всегда могу объяснить необъяснимое. Упоротые туристы, типа нас, потеряли палатку. Перевал Дятлова, что-то такое. Ты можешь и дальше сидеть на снегу, но я плохо умею ставить палатку.

– Мы же не упоротые.

– Но мы и не туристы.

– Подожди, а что тут в палатке завернуто?

– Ха! Кружка. Чай. Доширак! Шоколадка! «Альпен Гольд»! Доширак ладно, с той Можайки мог остаться. Но странно: эти шоколадки я давно не ем. Откуда она здесь?

– А я ем. Давай разделим ее скорее, у меня руки трясутся, от голода, наверное.

– А ешь всю. Я же говорю, я давно их не ем. Переел в свое время, в «Пятерочке» по тридцать девять рублей по акции были. Разожжем костер, вскипятим воды в кружке на палочке. Палочку только удобную поможешь найти? И заварим тебе доширак и чай.

– В смысле «тебе», а ты?

– А я снега поем. С детства люблю есть снег, только в Москве он грязный, а тут чистый, хороший. Ну, может быть, чуть-чуть доширака у тебя отъем.

– Иван, все, я, кажется, успокоился. И, кажется, все понял.

– А это сахар в голову тебе ударил, и ты успокоился.

– Мы с тобой ехали в точку на южной окраине Лося. Ну, Лосиного острова, так?

– А не в Раменки разве?

– Ну какие Раменки, они в прошлый раз были.

– Я забыл.

– И значит! Блин, ничего не значит… И ничего я не понял. Мы заблудились на Лосе.

– Если бы мы заблудились на Лосе, здесь, во-первых, был бы другой воздух, я же говорю: мягкий, влажный и холодный. Но не морозный, как здесь. А во-вторых, мы должны были бы увидеть здесь лосей. Ну опять лицо… Мы же с Данилой когда снимали хату на Лосе летом десятого, видели лосей! Ту страшную хату на Лосе помнишь, где все время казалось, что там кто-то умер, и мы там все время бухали? Ну помнишь, когда пожары и дым? Я тогда универ закончил и не знал, что делать. Я, впрочем, и сейчас не знаю. Но тогда, когда мы уставали бухать на хате, то есть в выходные, мы выходили из дома, переходили дорогу, заходили в лес и начинали бухать там – с такой вот как раз шоколадкой, кстати, на закусь – и к нам подходили лоси! Видели настоящую лосиху с настоящим лосенком, он сосал из нее молоко! Очень трогательно было.

– Да, но к чему это?

– А здесь лосей нет.

– Правда, давай костер делать. Я вон веток наковырял.

– Давай. С жидкостью все горит. «Сжигаю, чтобы поле было чистым»…

– Хаски опять?

– Не, Скриптонит.

– А почему понятно, если Скриптонит?

– А почему мы на Лосе, если мы возле Ирбита?

– Давай скорее воду греть и доширак заваривать. Вот тебе палочка удобная.

– Вот удивительно, да, что в детстве доширак воспринимался как деликатес, как подарок, как праздник. Хотя он и сейчас так воспринимается… Из Иркутска – «из Города» – привозили. Ты палатку уже поставил! Только она тут во что-то упирается, все-таки надо было расчистить не только от снега, но и от шишек. Нет ничего неприятнее, когда шишка под палаткой… Ха. Ты будешь смеяться, но я опять нашел коньяк. Так что живем. Хоть и опять «Кокте́бель»…

– «Коктебе́ль».

– Но только этот «Коктебе́ль» уже точно надо растянуть до дома. Вот почему ты просто молча пьешь и совсем не удивляешься, что на нашем пути везде закладки с коньяком? Опять лицо… Ну да, есть чему удивляться кроме этого. Но только коньяк делим честно и пьем аккуратно! Его я не готов тебе весь отдать, как шоколадку. Хотя его я тоже перепил в свое время.