Непонимание (СИ)

Нахожу Билла в холле, он что-то весело щебечет, надевая куртку, видимо, торопится домой. Ничего, подождут его домашние дела.

- Билл? Можно тебя на минуту?

- Да, конечно! – Морщусь от бодрого голоса и радостной интонации. Он всегда говорит так, будто неимоверно счастлив всех видеть. Человек, излучающий неиссякаемый оптимизм и веру в завтрашний день, всегда улыбается, аж тошно смотреть. Ну, что Том в нем нашел, не понимаю!

- Собираешься домой?

- Да, так здорово, урок отменили!

- Вот-вот. Значит, у нас появилось дополнительное время сходить в библиотеку и подготовиться к защите проекта.

Улыбка Билла становится не такой довольной.

- Но… Вообще-то у меня были планы. Мы же собирались встретиться на выходных.

- Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? Зато у нас потом будут выходные свободные.

- Ну, может, тогда созвонимся вечером или спишемся по мэйлу? – Ты посмотри, как извивается, не хочется ему делом заниматься! Но меня просто так не проведешь.

- Нет. Вечером планы у меня. Не ленись, Билл, чем раньше мы доделаем проект и будем уверены, что все в порядке, тем лучше. Пошли.

Билл совсем сник, но спорить не стал, уныло пошел за мной в читальный зал. Навстречу нам попался Каулитц, увидел меня с Биллом и остановился, как вкопанный, открывая и закрывая рот. Я нарочно состроил надменное лицо и гордо прошел мимо.

Уже в библиотеке мне в голову пришла мысль – а что, если Том расценит этот поступок как попытку насолить ему? Я занервничал и даже хотел сказать Биллу, что отпускаю его, но сразу передумал. С чего бы? Я не гей, не сволочь и не больной на голову, чтобы так делать, и если Каулитц воспримет это именно так – его проблемы. А я хочу лишь доделать проект, только и всего. Билл вяло копошился, выкладывая из сумки на стол канцтовары и прочую мелкую чепуху, всем своим видом показывая, будто я злой тиран, заставляющий его пахать без передышки. Я заметил, как он всегда пытается всеми способами улизнуть от любой работы. Трудно будет с таким характером устраиваться в жизни.

У стола внезапно вырастает Том и с грохотом кладет на него свою сумку, с вызовом глядя на меня. Билл подпрыгивает и испуганно, но вместе с тем с облегчением глядит на него. Размечтался, пока не сделаем, никуда не пойдет. Каулитц садится за стол, складывает руки на груди.

- Пришел посмотреть, чем вы тут занимаетесь, - отвечает он на мой вопросительный взгляд, хмурясь.

- Сексом, - буркнул я. Том нахмурится сильнее. Билл удивленно хихикает, не ожидал от меня такой шутки. Или ожидал? Кто знает…

- Томми, мы собирались доделывать проект, - примирительно говорит он. Как он его назвал? Томми?

Каулитц сразу расслабляется, и его лицо разглаживается. Говорит уже помягче:

- Ну, я посижу за компанию. Мне все равно Шаффера ждать.

Я усмехаюсь. Никуда я с ним не поеду. Точнее, я поеду, а он сзади за автобусом побежит. Специально попрошу водителя, чтобы закрыл дверь перед его носом.

С ходу вклиниваюсь в рабочий процесс, составляя речь на презентацию, Билл складывает распечатанные мной буклетики, подолгу возится с каждым, проводит ногтем по сгибам, чтобы буклеты не раскрывались. Пытается делать ровно, но все равно перемял половину... Молчание затягивается. Хорошо, может, так и закончим без эксцессов.

- Ребята, а вы, что, поругались?

Черт, ну, кто его за язык тянул? По-моему, для Билла сидеть молча – миссия невыполнима. Молчание – золото, не слышал такую пословицу? А у него – сплошные слова-воробьи, и эти воробьи мельтешат, воздуха не видно. Ладно хоть они – безобидные безмозглые птички с розовыми перьями и бантиками. А Каулитца воробьи навязчивые, хитрые до ужаса и гадливые… Как пронесутся – фиг отмоешься потом.

Не отвечаю на вопрос, Том тоже сидит, уставившись в поверхность стола.

- Ну, чего вы?

- Нет, не поругались, с чего ты взял? – Бормочет Том.

- Вы весь день не разговариваете и не общаетесь… Все думают, что вы поругались.

- Мы не поругались, не беспокойся, - говорю я, делая ошибку в листке.

- Да, мы просто напросто больше не хотим дружить друг с другом.

- Вот именно, мы друг другу надоели. – Зачеркиваю и пишу сверху правильно.

- Но почему? Вы же вроде с самого детства друзья!

- Понимаешь, Билл, бывает так, что долго время общаешься с человеком, думаешь, что знаешь его, как себя, а потом – раз! И он поворачивается к тебе истинным лицом.

Билл хлопает глазами, а Том злобно щурится на меня. Отвечаю ему таким же вкрадчиво-ядовитым голосом:

- Точно, Билл, случается, что для твоего лучшего друга всякая чушь становится важней тебя, а ты сам – лишь старая жилетка, в которую можно высморкаться время от времени.

- Вот видишь, Билл, лучшие друзья привыкли, что мы торчим с ними, умирая от скуки, пока они маринуются в собственных комплексах, и все наши личные чувства и переживания воспринимают, как чушь собачью.

- Нет, вы посмотрите на него! От скуки он умирал! Не верь ему, Билл, он только и делал, что по вечеринкам шлялся и девчонок лапал, а я ему нужен был, только чтобы домашку за него делать да на контрольных давать списывать!