Непонимание (СИ)

- Хорошо. Гарсон, откройте, пожалуйста! – Морщусь от слова «гарсон» и беру из рук Тома бутылку вина, которую он тайком умыкнул из праздничных запасов отчима. Запоздало приходит мысль, что навыка лихо вынимать пробки у меня нет, но не говорить же об этом… Обертку срываю, поддев ее короткими ногтями только раза с четвертого, пыхтя, впихиваю штопор в пробку, надувая щеки. Парни уже вовсю заняты едой и не обращают на меня особого внимания, разговаривая о каких-то пустячных вещах. Начинаю проворачивать штопор вокруг своей оси, и он, наконец-то, входит в пробку. И не выходит обратно, как я его не дергаю. Собираю все силы и резко тяну еще раз, пробка выскакивает, и несколько красных капель приземляются на белоснежную поверхность скатерти. Прикусываю язык и смотрю на Тома – вроде не заметил, увлеченный выдавливанием половины содержимого бутылки с кетчупом на куру. Быстро придвигаю на пятна блюдо с хлебом и, не подавая виду, разливаю вино в бокалы.

- Наверное, я должен сказать тост. – Каулитц схватил бокал. – Итак, Билли, давай выпьем с тобой за то… ну… за то, что…

- За то, чтобы наше первое свидание было не последним, - вставил Билл, улыбаясь.

- Да, давай за это.

Они чокнулись, Том, не поморщившись, залпом проглотил вино и вгрызся в куриную ножку. Билл медленно цедил, не отводя от него взгляда, и мне это не нравилось – что-то было в его глазах такое… странное…

В подвыпившем состоянии у Тома развязался язык, и он начал шутить, смеяться и все время норовил ухватить Билла за руку. Билл, тоже изрядно подвыпив, перестал жеманно хихикать и громко ржал над хохмами Каулитца, закидывая голову, ел мороженое, роняя его на стол. Я сидел на бревне, доедая салат, и тихо шалел от того, в каком направлении двигалась нить их беседы.

- Билл, а с чего ты решил, что ты би? Вот как ты понял, что тебе и девушки, и парни нравятся?

- Не знаю, оно само решилось… Девушки, они такие милые, такие симпатичные. И парни тоже милые и симпатичные. Я даже не знаю, кто больше мне нравится. Вообще, ученые говорят, что каждый человек по природе своей бисексуален.

- Да? А я считаю, что все это глупости. Я считаю, ты либо нормальный, либо гей. Определиться надо по жизни, ага. А бисексуал, это как… непонятно кто, вообще. Ни рыба, ни мясо.

- Ну, ты не пра-а-ав… И выбор больше, и возможности.

- Не, тогда лучше сразу с трансвеститом. Он в себе и то, и другое совмещает. – Том заржал. – Он это… ол инклюзив! И сиськи есть, и хобот!

- Фу-у, Том! Не смешно! Противно! Все, я больше не хочу об этом разговаривать…

- Ну, все, извини. Может, потанцуем?

- Ну. Не хочу.

- Почему? Музыка не нравится?

- Нет, музыка нравится. Просто меня штормит, я тебе все ноги отдавлю. – Билл бросил в Каулитца вишневой косточкой и шумно втянул воздух носом. – Ах… Хорошо, что ты устроил нам свидание на природе, такой воздух чистый, просто чудо.

- Только он совсем не отрезвляет, да? Я вот все пьянее и пьянее становлюсь, хм… - Тому наконец-то удалось взять Билла за руку. – А, может, это и не воздух вовсе… И не вино…

Том потянул на себя Билла и сам стал наклоняться через стол. Мне сразу расхотелось есть, я отложил салат и приготовился зажмуриться, чтобы не видеть, как набравшийся Том будет слюняво целовать парня…

Но на счастье, Том, пытаясь обнять Билла, двинул локтем и попал им прямиком по подсвечнику. Тот столкнул со стола на землю тарелку с хлебом, едва держащуюся на краю, и опрокинулся на залитую вином ткань. Скатерть мгновенно вспыхнула.

Оба отшатнулись и вскочили, голося. Не успел я подбежать, Каулитц схватил почти опустевшую бутылку и вылил остатки вина на огонь, тут же весело вспыхнувший еще ярче.

- Что делаешь, водой надо! – Заорал я.

- В речку ее, в речку! – Завопил Билл, и они на пару выдернули скатерть со стола, вся посуда и еда благополучно отправилась на землю, и фарфоровый сервиз, и бокалы… И я вдобавок, недолго думая, подхватил скатерть с третьего края, мы вместе примчались к берегу и скинули ее в воду.

Пламя давно потухло, а мы втроем все стояли на берегу и смотрели, как скатерть плавает в воде, собирая листья, ряску и маленькие веточки.

- Надо достать, - меланхолично заметил я, думая о том, как быстро я поглупел в компании с этими дебилами, раз перестал соображать в экстремальных ситуациях.

- Блин, мать меня убьет! – Стонал Том, когда мы развернули выловленную ткань, всю грязную от воды и с прожженной дырой на месте вина. Скатерть была очень тонкая, запутавшиеся веточки и листики вытягивали из нее нити, мгновенно образуя стрелки. – Что делать-то, а? Густ, придумай что-нибудь!

- Ее только выбрасывать теперь.

- Не-ет! – Каулитц захныкал. – Все, мне не жить…

- Давай я ее заберу? У меня мама дизайнер, может, придумает что, - сказал Билл.

- А ты можешь?

- Да, конечно.

- Здорово. А она у тебя фарфоровую посуду не клеит, случайно?

- Нет…

- Все, мне хана!