Непостижимая концепция

«Ноль пятый» продолжал выписывать перевернутый конус, держа в прицеле центральное здание станции, «ноль третий» медленно поплыл в сторону, рисуя круг по часовой стрелке и фиксируя обстановку.

«Хамелеоны» настроились – фигуры пехотинцев стали почти неразличимы на фоне деревьев и земли, едва припорошенной снегом. Если бы спецгруппа стояла неподвижно, то люди вообще стали бы невидимыми, но они развернулись в цепочку и медленно двинулись к станции.

Пара выдвинулась вперед и вправо, вторая – приняла влево, а пятый член группы – командир – держался метрах в десяти сзади своих бойцов.

До ограждения – пятьдесят метров.

Еще на базе, при подготовке операции, аналитики решили, что в разрыв ограждения идти не стоит. Долго рассматривали данные, привезенные беспилотником, накладывали картинки во всех режимах сканирования одну на другую, искали отличия и подвох – ничего не нашли, но все-таки решили не рисковать.

Это была перестраховка чистой воды – все это понимали: каждый участник совещания прекрасно знал, что это станция наблюдения номер семь дробь тридцать девять, принадлежит «Науком», находится в безопасной… ну, практически безопасной, полосе, до официально определенной зоны аномалий от нее почти пять километров. Можно было просто прилететь и сесть прямо во дворе.

Однако никто этого не предложил, каждый надеялся, что эту мысль озвучит кто-то другой. Тем более что никто из сидящих в комнате для брифингов к станции наблюдения идти не собирался. Все волнения и сомнения в таком случае приобретали окраску чистого теоретизирования.

Работать должна была спецгруппа, а если сильно беспокоиться о судьбе спецгрупп, то кто будет ходить в пекло?

Командиру спецгруппы сообщили выводы аналитиков, передали общую карту объекта и окрестностей. Вот пусть он и решает все на месте. Командиры для того и существуют, кстати. А что при этом думал командир спецгруппы и что ему могло показаться странным?..

Странным, например, командиру группы показалось то, что ограда была разорвана изнутри, со двора станции. Клочья титанопластовой сетки тянулись по земле наружу, строго на юг от станции. Было бы понятно, если б оказалось наоборот, если б кто-то или что-то пыталось вломиться на станцию снаружи, ведь выбраться из-за периметра в чисто поле можно было через ворота, которые, если судить по информации от начальства, были хоть и закрыты, но ничем не заблокированы.

Последний раз снег в районе станции шел неделю назад, но беспилотник вроде бы не обнаружил ничьих следов ни внутри периметра, ни снаружи, сразу за ограждением.

Черная промерзшая земля с белыми пятнами снега.

Правофланговый боец замер, легонько щелкнул прицельной рамкой «дрели», привлекая внимание командира, и опустился на колено. Командир продублировал сигнал для левофланговой пары, убедился, что парни сигнал услышали и поняли, потом медленно двинулся вперед-вправо.

Его движения были плавными: каждый член группы знал, что каким бы надежным ни был камуфляж, но резкое движение обязательно привлечет внимание или даже пулю. Станция «Науком» не была враждебным объектом, но рисковать никто не собирался.

– Что? – тихо, одними губами, спросил командир группы, опустившись на колено рядом с правофланговым.

Было холодно: перед вылетом им сообщили, что будет до минус пятнадцати, но забрала шлемов у всех были сняты, от режущего ветра и колючего снега лицо защищали только подшлемники и очки.

Пар вырвался изо рта командира и клубком взлетел кверху. Ветер, набросившись на него, мигом растерзал в клочья.

– Справа, тридцать метров, – шепотом ответил боец. – Овраг.

Поначалу командир решил, что это снежный сугроб, потом, сообразив, что при такой погоде сугроба быть не может, предположил, что это небольшой холм, скорее бугор земли чуть меньше метра в высоту на самом краю оврага.

Тут был овраг; с точки зрения безопасности место для станции выбрали неудачно – по нему можно было добраться почти до самого ограждения, не подставляясь под «молоток» на вышке.

Правда, дно и склоны оврага наверняка утыканы сенсорами, но если бы развертыванием станции руководил командир группы, то он бы выбрал другое место. Просто из въевшейся в него за время работы нелюбви к «мертвым зонам» в системе обороны.

– Что с ним не так? – командир сдвинул очки на лоб и оглянулся на станцию: останавливаться вот так на виду неправильно, собираться в кучу – тоже неправильно. «Да и вообще, – подумал командир, – а что за последние полгода было сделано правильно?»

– Это мобиль, – сказал боец. – Слетел в овраг, полупереворот вправо, корма вверху.

Командир присмотрелся, прикрывая глаза рукой от ветра и снега, кивнул. Дэн – молодец. Глазастый Дэн, как всегда, на высоте. Невооруженным глазом, без тактического монитора и без сканера распознал мобиль, даже не мобиль, а его корму, повернутую и покалеченную, засыпанную снегом.

– Я тебя люблю, Дэн, – тихо сказал командир. – С меня – пиво.

– Мне сходить, Гор? – спросил польщенный Дэн.

– Я сам, – командир группы Клим Горяинов, по прозвищу Гор, расстегнул подсумок с гранатами. – Ты подстраховываешь меня, а Зеленый наблюдает за станцией…