Непотопляемый. Рассказы

…Кухня шесть квадратных метров. За окном вьюга. Муж тети Зины, худой очкарик Саша, поднимает стопку со словами «ну, за искусство». Это тост генерала из фильма «Особенности национальной охоты», который недавно показали по телевидению. Фильм Саше очень понравился, и теперь он все время изучает телепрограмму в надежде посмотреть еще раз. Сашу уволили из конструкторского бюро, где он работал инженером, теперь они живут на зарплату тети Зины. По вечерам он пьет и пытается петь под гитару. Саша девочке Кристине нравится, потому что все детство он лепил с ней снеговиков и покупал шоколадки с получки. А однажды они вместе спасли замерзающего у подъезда кота, который был назван Шпунтиком и поселился у тети Зины в платяном шкафу. Саша все время строит планы на весну: он найдет работу, купит всем шоколаду, на выходные они поедут в город Выборг, где есть прекрасный старинный парк Монрепо… Но работа так и не находилась, и весна так и не наступала. Однажды вечером Саша уснул пьяный в сугробе возле заброшенного кинотеатра, и не нашлось рядом никого, кто бы мог его спасти, как он спас Шпунтика. В тот вечер по телевизору снова показывали «Особенности национальной охоты».

…Подмосковные вечера. Дача, веранда, пахнет липой. По старинке – самовар. Время чаепития, но Дерек – высокий американец в клетчатой рубахе с закатанными рукавами – снова требует борщ. Он в совершенном восторге от этого русского блюда, и бабушка несет ему четвертую тарелку за день. Жанна наливает чай из самовара, наклонившись к середине стола. Она гибкая, тоненькая, коротко стриженая, с длинной шеей, и Дерек в перерыве между ложками борща не сводит с нее глаз. («Ну, какие они Жанна да Кристина?» – изумлялся Аркадий Фомич, дедушкин друг, художник. – Анюта да Манюта, чисто славянский тип. Что это за иностранщина у современных родителей в голове?») Жанне двадцать, она модель, часто бывает за границей, возвращаясь оттуда с нескрываемым раздражением по поводу того, что ей вообще приходится возвращаться. Из одной такой поездки она привезла Дерека, младшего партнера юридической фирмы в Лос-Анджелесе. Подружки Жанны следят за развитием их отношений, завистливо закусив губу. Все они хотят уехать. Все стыдятся своего отечественного происхождения. Все тестируют качество постельного белья в московских и зарубежных отелях до потертостей на спинах…

И вот я стою у деревянных перил, скрестив на груди руки, и с презрением наблюдаю за суетой, царящей вокруг американца. Сметанки? – Yes, sure! – А вот хлебушка? – Great! Ополовинив тарелку борща, Дерек откинулся на спинку стула и решил пофилософствовать о русских, какими он их себе представлял. В этот момент на веранде мы вчетвером – Дерек, Жанна, бабушка и я. Дед и Аркадий Фомич вышли в сад покурить. Русские, по мнению Дерека, были в целом неплохими людьми – как он успел убедиться, гостеприимными и веселыми, но в силу их беспробудного пьянства совершенно неспособными к самостоятельному управлению государством, давайте посмотрим на Ельцина. Вторую мировую войну они бы без американцев не выиграли, что бы они делали без ленд-лиза? Да, русские сражались, да умирали, но им было бы не победить без суровых морозов – yes, sure, Russian winter is a winner! Бабушка не знала английского, она с улыбкой слушала Дерека, подперев щеку рукой. Жанна опустила глаза и следила, как по темному дереву столешницы ползет божья коровка. Я смотрела на Жанну, все еще надеясь, что она очнется и хоть что-нибудь возразит этому человеку, с которым она хотела соединить свою судьбу. Но Жанна молчала.

– А ты говорила ему, что всю бабушкину семью расстреляли? Что ее 18-летний брат погиб в битве за Москву? Что он не имеет права рассуждать о том, чего не знает?

Бабушка вскинула взгляд. Подозреваю, что у меня раздувались ноздри. Жанна поморщилась, точно ей жала обувь, и сказала то же, что и обычно, когда у меня случался очередной взрыв эмоций:

– Не истери.

Дерек благодушно наблюдал за этой беседой, не понимая ни слова. Он не был плохим человеком, он не страдал русофобией, как многие иностранцы, он никого не хотел специально обидеть – он просто и совершенно искренне излагал свое видение России на основе прочитанного в американских газетах и увиденного в Голливуде. Я навсегда запомнила изумленное лицо Дерека, когда, оттолкнувшись от перил, схватила тарелку с недоеденным, чуть теплым борщом и опрокинула ему на голову.