Неповторимое. Том 2

Б.Е. Щербина уже сдал дела председателя комиссии И.С. Силаеву, а сейчас прибыл вновь, чтобы оказать необходимую помощь.

Иван Силаев никогда – и будучи министром, и после – не был мне по душе. Я считаю, что Д.Ф. Устинов, конечно, в кадрах разбирался. Но как он мог на авиационную промышленность пропустить министром Силаева – ума не приложу! Правда, потом его потихоньку отвели с самостоятельного участка на зампреда, а позже и вовсе вытолкали в правительство РСФСР, ошибочно считая, что там делать нечего. Однако все это было позже. А в Чернобыле он был председателем Правительственной комиссии, с которым невозможно было ничего решать. Зато после него дела резко пошли на поправку. Вначале пришел Лев Алексеевич Воронин, который больше смахивал на делового Б.Е. Щербину, и, конечно, двинул многие вопросы вперед. А с приходом Юрия Дмитриевича Маслю-кова вопросы вообще решались оперативно, по-деловому и в полном взаимопонимании. Эти же традиции были сохранены и значительно развиты Владимиром Кузьмичом Гусевым. Не было у нас никаких проблем и в период, когда председателем комиссии был Г.Г. Ведерников. Как видите, мне пришлось поработать фактически почти со всеми союзными председателями Правительственной комиссии – это вторая половина мая, июнь и июль (они менялись через две недели, а я оставался).

Заложив все основы нашей будущей работы, а главное – решив создать свою основную базу в Овруче, я отправился в Москву. Доложил начальнику Генштаба, что имею общее представление о состоянии дел (ни министр обороны, ни начальник Генштаба к этому времени в Чернобыле еще не бывали; кстати, Ахромеев там так и не появился, а Соколов приезжал на один день в июне или июле).

Доложил также, как я представляю себе стоящую задачу и методы ее выполнения – а они для меня были на поверхности, никто их мне не ставил, да и ставить их не надо было.

Итак, на мой взгляд, необходимо (как шаги первостепенной важности):

Во-первых, ежедневное ведение воздушной и наземной радиационной разведки непосредственно в районе станции и прилегающего к ней промышленно-складского района. Такая разведка должна проводиться как минимум дважды в сутки. Все изменения должны докладываться «наверх» и в комиссию на месте.

Во-вторых, постоянное проведение радиационного и дозиметрического контроля среди личного состава и на объектах, ведение соответствующего учета.

В-третьих, организация дезактивации сооружений и территории АЭС (эти мероприятия кардинально отличались от таких же в 30-километровой зоне).

В-четвертых, то же самое, но в 30-километровой зоне. В-пятых, одновременно с выполнением перечисленных задач провести обустройство всех прибывших в район чернобыльской катастрофы войск для ликвидации последствий аварии (а это десятки тысяч людей).

Решая вопросы дезактивации сооружений и территории АЭС, мы обязаны были совместно с Министерством энергетики (А.И. Майорец) и с ученым миром (А.П. Александров, Е.П. Велихов, В.А. Легасов и др.) искать пути тампонирования реактора и сбора разбросанных по плоским крышам зданий АЭС излучающих ТВЭЛов и других опасных элементов. И мы делали это, а затем уже контактировали с Минсредмашем и даже с министром угольной промышленности Михаилом Ивановичем Щадовым.

Кстати, большой труд был вложен в бетонирование ряда элементов, прилегающих непосредственно к разрушенному реактору снизу. Штольню (проходку) делали угольщики, а минсредмашевцы и минэнерговцы бетонировали, так сказать, строили подстилку (под разрушенный реактор) размером 30 на 30 метров и толщиной 2,5 метра. Это был тяжелейший труд. Мир узнал в свое время, что этих самоотверженных людей возила на работу на бронетранспортерах группа военных под руководством подполковника Бельченко. Кроме того, военные обязаны были создать дезактивационные пункты при выезде из АЭС и вторично – из десятикилометровой зоны.

Далее необходимо было содействовать гражданским органам: в организации и проведении эвакуации; в поддержании порядка и недопущении мародерства в районах, где население эвакуировано; в укреплении правопорядка во всей чрезвычайной зоне.

Наконец, особую важность представляла проблема защиты водных ресурсов от радиоактивного заражения. В связи с этим предусматривалось строительство новых дамб и укрепление существующих, проведение обвалования реки Припяти и основных ее притоков.