Неправильная училка

Его губы обрушиваются на меня как цунами. Эффект просто разрушающий, без возможности восстановления, потому что я теряюсь, в его твердых губах, в его руках, которыми он делает мне больно, в его запахе, который кажется впитался в мою кровь, навсегда меня отравляя. Я не хочу это чувствовать, однажды чувство зависимости меня погубило и вот снова. Опять, к парню, для которого я просто игрушка, с которой сейчас наконец позабавится. Он снова и снова целует меня, играя языком глубоко во рту, словно демонтируя, как мне нужно будет принимать его член, Его пальцы уже на сосках, сжимаются, оттягивают, шлепают до вскрика в губы. Его рот, мгновение спустя, берет один из них и жадно всасывает, вынуждая мое тело изогнуться. Его руки жадно задирают юбку, рвут капрон, вжимая пальцы между ног, пропитывая и без того мокрую ткань, порочной влагой.

— Сука, какая же ты мокрая, — хрипит он, забираясь пальцами в трусики и собирая соки, которые он тут же демонстрирует мне. — Открой рот и слижи все.

— Платон, — только и выдыхаю, стыдливо опуская взгляд от этой пошлости, но и противиться не могу, подчиняясь его приказу и прекрасно зная, что сделаю все, что он сегодня попросит, дам так, как он хочет, чтобы завтра он даже не посмотрел на меня. Чтобы больше у него не возникло желания меня трогать? Зачем трогать уже использованную тряпку?

Глава 15.

***Платон***

— Да, да, облизывай их. Теперь соси, соси, мать твою, — меня просто ломает, как хочется вместо пальцев вставить член, который сейчас кажется разорвется. Она моя, она в моих руках, беспомощная сексуальная сука, которая скоро будет стоять на коленях и умолять меня дать ей член. Будет глотать и захлебываться, будет делать для меня все. Я засунул в сладкий ротик почти четыре пальца, растягивая сочные губы, смотря на то, как она старается, как слюна течет по ее подбородку.

— Ну хватит. — все-таки выплевает она мои пальцы, за что тут же получает легкий шлепок по лицу. Раскрывает глаза от ужаса, а я сверху нависаю.

— Хватит будет только когда я тебе скажу, сука, — провожу пальцами по тесно сжатым губам. Обиделась, ничего, обида пройдет, когда будешь визжать от оргазма как сука. Пусть даже имитировать, плевать, главное поскорее стянуть с нее шмотки и просто трахать до потери пульса.

Дергаю Аврору ниже, наслаждаясь видом порванных колгот, кажется у меня будет новый фетиш, потому что выглядит это похлеще чулок. Блядь, мне хочется просто порвать ее, а я пялюсь на то, как вздрагивает ее плоский живот, как намокает и без того мокрое белье. Я раздвигаю ее ноги как можно шире, мельком смотря во все еще обиженные глаза. Но пусть не притворяется, ей все это нравится, она кайфует так же, как и я, наверняка матерясь, что я еще не в ней. Скоро, дрянь такая, скоро я покажу тебе, кто отныне твой новый режиссер. Только свою порнуху теперь ты будешь показывать только на мне. Я вожу пальцами по мокрым трусикам, потом просто начинаю их снимать, скатывая вместе с колготами по ногам, которые специально для этого поднял над своей головой. И снова ноги по сторонам, и взгляд в центр ее безнравственности и порочности. Сглатываю, чувствуя, как во рту собирается сладкая слюна, хочется на вкус попробовать это розовое совершенство. Оно похоже на те воздушные безе, которые мне не разрешали брать со стола, пока обед не доем. А теперь я вырос и могу есть их сколько угодно, могу даже прямо сейчас опустить голову и слизать сок, который источают лепестки. Больше не думая, впиваюсь губами, слышу почти визг и ее пальцы в моих волосах. Противно от самого себя, что делаю это, просовывая язык во влагалище, но и остановиться не могу, продолжая глотать терпкую влагу. Языком скольжу по клитору, ожидая взрыва от Авроры, тут же сдираю с себя трусы, начиная подрачивать. Сука, как же кайфово, но я знаю, как сделать еще лучше. Я поднимаюсь резко, порывисто, тут же направляю член в самый центр, тут же чувствую как его буквально тисками сжимает, стискиваю зубы, но вид кончающей Авроры буквально парализует. Никогда не думал, что баба может делать это настолько красиво, закусывая в кровь губу, выгибаясь и сминая в кулаках старенькую простынь. Она открывает глаза, а меня засасывает, размазывает, и я слепо начинаю толкаться в нее, еле двигаясь, потому что в ней, сука, так тесно. Задаваться вопросом, сколько мужиков у нее было— не хочу, хочу просто трахать ее, пока мозг не откажет.

Внутри рождается гнев, потому что я хотел трахнуть ее и завтра забыть суку, которая влезла в мой мозг и разложила свои вещи. Так не должно быть. И в ней не должно быть так охуенно. И она не должна так мягко стонать. И этот звук не должен щекотать мои нерные окончания. Блядь, как же хочется разорвать ее на части, стереть в пыль, чтобы она не существовала, чтобы вытравить ее из себя. Вжимаю руки в тонкую талию, толкаюсь чаще, еле сдерживаюсь, чтобы не кончить прямо сейчас. Но она так просто не отделается. За эту ночь я возьму все, что хочу.

Толкаюсь все чаще, а потом резко выхожу и переворачиваю ее на живот, шлепая по выпяченному заду.