Неправильные

— Вот именно! Хрен его знает, да? — смеется Слава, и через несколько секунд на моем лице появляется улыбка. — Знаешь что, а я рад за тебя. Я частенько думал о твоей личной жизни, не знаю почему. Но сейчас, услышав, что ты окунулась в сексуальное приключение, находясь в недельном отпуске, — я прям как будто косячок выкурил, ей-богу!

— Боже, что ты говоришь! — смеюсь я, прикрывая ладонью рот.

Моя интуиция не подвела меня, и я рада, что согласилась на этот ужин. Кто бы мог подумать, что Славе, двадцатичетырехлетнему администратору салона красоты, удастся так легко втянуть меня в разговор о себе самой, да еще и ненавязчиво подтолкнуть к описанию некоторых деталей той недельной поездки. Наверное, впервые за все эти дни я позволила себе на некоторое время абстрагироваться от гнетущего прошлого и просто почувствовать себя той самой Лерой, какой я была до несостоявшейся свадьбы своей клиентки.

Слава разливает темно-красный чай в кружки. Вдыхаю вишневый аромат и снова мысленно радуюсь этому незапланированному ужину. Конечно, я снова нарушила собственное правило, и теперь нас со Славой связывает моя история, но почему-то именно с ним мне хочется говорить и слушать.

— Хотел бы я тоже окунуться в романтическое приключение во время какого-нибудь отпуска. Здорово, когда оба партнера понимают, что эта внезапная связь ни к чему серьезному не ведет и закончится, ровно когда оба сядут в самолет и улетят в разные стороны. Ну, в твоем случае — когда закончится отпуск. Главное, нужно не забывать предохраняться, — смеется Слава, отпивая горячий напиток. — А то мало ли еще получится сюрпризец! Ты, кстати, не забывала об этом в порыве страсти?

Вспоминаю бутик женского белья и примерочную, в которую ворвался Марк. Там, среди зеркал и яркого света, я сгорала от возбуждения и возрождалась вновь. Там же Марк в первый и в последний раз воспользовался презервативом.

— Так-так! Не пугай меня, — щебечет Слава, глядя на меня, — вы что, не предохранялись? Сколько раз вы занимались сексом?

На моем лице появляется горькая улыбка, скорее даже безысходная.

— Не переживай, в моем случае это не так важно.

— Что? Почему? — обеспокоенно спрашивает парень.

— Я не могу иметь детей.

Глава двадцать шестая

С самого утра идет снег, и за несколько часов замерзшая грязь в городе практически скрывается под его белоснежным и легким слоем. Почему-то именно в такие дни людей на улицах кажется больше обычного, а пробки как будто не рассасываются. Мне всегда было страшно стоять под мостом в такие моменты, ведь глядя со стороны на дорожную конструкцию, держащую на себе бесконечные ряды тяжелых машин, с ужасом представляется, как все это рушится и с грохотом и пылью валится на землю.

Еще чуть-чуть, и я буду под ним.

Глубоко набираю воздух и медленно выдыхаю, как делают на каком-нибудь тренинге по правильному дыханию.

В последнее время меня пугает все, вплоть до моих любимых ночных катаний по городу. Если раньше я садилась за руль и наслаждалась легкостью движения автомобиля, беззаботно колеся по ночным дорогам, то сейчас я пугаюсь всего, что с этим связано.

Все чаще я боюсь наткнуться на черный «Ровер» Марка, как, собственно, и на самого хозяина. Иной раз, когда на горизонте появляется «обозленный внедорожник», мое сердце падает в пятки, а в глазах появляются темные пятна. Мне приходится мысленно успокаивать себя, словно маленького испугавшегося ребенка, и так сильно держаться за руль, что через несколько секунд на черной мягкой коже остаются влажные от пота следы.

После разговора со Славой спокойствия и уверенности в себе хватило ровно на два дня. В выходные я практически убедила себя, что отдалась малознакомому мужчине по собственному желанию, ударившему в меня, как мощный энергетический удар, который я не смогла обуздать. Саша не была для меня подругой в тот момент, и чувство вины — моя собственная выдумка. Но теперь, когда рабочий понедельник напомнил о себе, я снова прокручиваю в голове свое поведение в Барселоне и то, во что я превратилась благодаря Марку. Эти темные, почти черные мысли, словно океанские волны, то накрывают меня, унося в бесконечную холодную глубь, то выплевывают на берег, как протухшую рыбу.

Подъезжаю к грязному седану и медленно поднимаю глаза.

Теперь я под самым мостом, загруженным автомобилями. Лоб покрывается испариной, а воздух такой плотный и жесткий, что мне приходится опустить окно. Прохлада немного успокаивает меня, но ровно до тех пор, пока на экране центрального монитора не загорается входящий вызов незнакомого номера. В салоне раздается звонкая мелодия, и я резко дергаюсь.

Нажимаю кнопку ответа на руле и, с трудом проглотив накопившуюся слюну, неуверенно отвечаю:

— Да?

По ту сторону раздается шорох и как будто чей-то шепот. Закрываю окно, чтобы лучше слышать, и прибавляю звук.

— Я слушаю? — повторяю я более уверенно.

— Здравствуй, Лер.

Комок тошноты молниеносно поднимается к горлу, ведь я знаю, кому принадлежит этот мягкий и добрый мужской голос.

— Ва… Ваня?