Неправильные

— Рад, что ты узнала меня. — Он делает долгую паузу, а я эти несколько секунд пытаюсь подавить в себе бушующее волнение. — Как твои дела?

Этот вопрос дается ему с трудом. Чувствую это даже на расстоянии.

— Нормально. А как… — запинаюсь, снова сглатываю слюну и спрашиваю: — Как твои дела, Вань?

Кажется, он усмехается:

— Могло быть и лучше. Ты в городе?

— Угу.

Седан впереди меня отъезжает, а я словно завороженная гляжу на его мутные фары, не в силах нажать на педаль газа и проехать вперед.

— Я тут… Знаешь, я бы хотел встретиться с тобой. Давно хотел, но никак не решался позвонить… Что думаешь по этому поводу?

Что это катастрофически ужасная идея, Вань.

— Ладно. — Говорю и тут же жмурюсь, мысленно ругая себя за этот опрометчивый ответ. Чей-то разъяренный сигнал клаксона пугает меня настолько, что я едва не подскакиваю прямо в машине.

— Ты занята, да? Отвлекаю, наверное…

Подъезжаю к седану и облегченно выдыхаю, поняв, что загруженный мост остается позади.

— Немного.

— Что ж… Давай встретимся сегодня вечером? Если, конечно, у тебя будет время…

Я должна отказаться.

Я обязана отгородить себя от всех людей, кто стал свидетелем моего унижения.

— Мм…

— Лер? — Голос Вани тихий, но тревожный.

— Хо… Хорошо.

Что я делаю?

Слышу вздох облегчения, и мои плечи устало опускаются, как будто ощутимые переживания мужчины имеют для меня какое-то значение. Мои глаза, безразлично глядящие на десятки чужих автомобилей, засыпаемых снегом, своевольно закрываются, и я отчетливо вижу себя со стороны в тот вечер, который стал для меня последним в сказочной Барселоне. Помню, как Ваня недоверчиво глядел на меня после того, что выпалил Марк, и как пытался вступиться за меня, не веря словам своего брата.

— Буду ждать тебя в «Шоколадном вечере». Часов в восемь. Удобно будет?

Неуверенный голос Вани вырывает меня из неприятных воспоминаний, и я едва заметно киваю.

— Лер?..

— Да, я приеду.

— До встречи, Лера.

Он отключается, не дав мне возможности сказать что-то в ответ.

А я смогла бы?

Меня словно закопали в мокром песке, оставив снаружи только голову. Руки тяжелые, нога с трудом перемещается от педали тормоза до педали газа, а тело то содрогается от холода, то горит от жара.

Что со мной происходит? Я заболела?

Мои мозги простудились еще четыре недели назад, моментально подхватили опасный вирус, как только я заговорила с Марком.

Но я сама виновата.

Дорога до салона занимает около тридцати минут, и за это время, кажущееся вечностью, несколько раз мне с трудом удается сдержать в себе тошноту, накатывающую внезапными волнами. Но, когда я оказываюсь на работе и быстро закрываюсь в туалете, меня все же выворачивает.

О чем хочет поговорить со мной Ваня?

Пожалуй, единственное, что меня беспокоит в данную минуту, так это собственная реакция на его звонок. Поспешно собирая вещи в чемодан тем злосчастным вечером, я поклялась себе, что больше никогда не позволю всем тем людям, кто узнал обо мне жуткую и мерзкую правду, снова появиться в моей жизни. Я даже задумалась о переезде из города на некоторое время, пока сочившаяся рана внутри меня окончательно не затянется. Но, вернувшись в Тюмень и в свою привычную нормальную жизнь, я понадеялась, что постепенно все встанет на круги своя. Однако как бы я ни старалась не думать и забыть обо всем, что случилось, эффект получается совершенно противоположный.

Я все чаще вспоминаю, все чаще думаю и все чаще ощущаю внутри себя пустоту, изредка заполняемую горящим стыдом. И неожиданный звонок Вани только усугубил мое положение.

— Эй, все в порядке? Заболела, что ли? — спрашивает Слава, когда я подхожу к стойке, чтобы узнать свое расписание на вечер. Сегодня на администраторе светлая джинсовая рубашка и черный узкие брюки с бордовыми вставками на карманах.

— Наверное, — пожимаю плечами, — голова болит ужасно. Что у меня на сегодня?

— Так-с, ну, в три и в четыре — оформление бровей, а с пяти и до семи — мейк для двоих клиенток. Слушай, выглядишь паршиво, может, отменить запись, да поедешь домой?

— Нет, все в порядке. Я никогда не отменяю свои записи.

— Никогда не говори никогда, — улыбается Слава. — Слушай, сейчас самое время простуд, давай схожу в аптеку и куплю тебе что-нибудь противовирусное? Сопли есть?

— Нет, но меня то морозит, то в жар кидает.

— Точно заболела! — Слава выходит и открывает шкаф-купе, где висит верхняя одежда. Он набрасывает на плечи свое пальто, небрежно накручивает на шею бордовый шарф и бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Я быстро, в аптеку за углом.

— Ты невероятно заботливый, — слабо улыбаюсь я, садясь на диван. — Спасибо тебе.

Мужчина только кивает и скрывается за стеклянными дверями. В его отсутствие я пару раз отвечаю на телефонные звонки, записываю двух девушек на сложное окрашивание, а потом включаю один из молодежных каналов по телевизору, где транслируют знаменитый бразильский сериал начала двухтысячных.

В клиентскую зону выходит низенькая женщина с обновленным каштановым цветом волос и благодарит мастера Юлю за работу. Пока я принимаю оплату по банковской карте, в салон возвращается Слава с промокшей от снега челкой.