Неправильные

— Такое чувство, что прошли годы, а не один проклятый месяц, — продолжает говорить он, когда девушка уходит. — И за это время я успел обвинить всех в своем несчастье, поверь мне! Но знаешь, никто не виноват, кроме меня.

— Вань…

— Нет! Я с самого начала должен был показать характер и заткнуть Марка. Еще с тех самых пор, когда мы с Сашей только начали жить вместе. Все началось именно тогда. Шутки, насмешки. Все это плавно перетекло в глобальную ложь, масштабные планы. Я должен был заткнуть ему рот, но я, как щенок, только лаял, а не кусал. Просто я не думал, что он так далеко зайдет. Он ведь мой брат.

Его слова как будто возвращают меня в Барселону. Я вижу перед собой Марка — уверенного в себе мужчину с красивой улыбкой, но развратными мыслями. Вижу счастливую Сашу, позирующую возле Вуди Вудпекера и совершенно не подозревающую о печальном финале этих злосчастных каникул.

— Саша ушла?

— Собрала все вещи. Представляешь, даже новогодний венок забрала! Он висел на нашей двери круглый год, потому что ей нравятся зимние праздники. Теперь в квартире нет ничего, что бы напоминало о ней. Как будто ее и не было вовсе. — Ваня выпивает полстакана воды и отводит глаза в сторону. — Она даже номер телефона поменяла.

— А ты не пробовал встретиться с ней?

— Спрашиваешь, — усмехается он, как будто давно свыкшись со своим плачевным положением, — в ее галерее был раз пятьдесят, но Саша там не появлялась. Во всяком случае, так мне говорит администратор. Как сквозь землю провалилась. В тот вечер она послала меня на все четыре стороны. Сказала, что Марк нам не даст спокойно жить, что все это будет длиться вечно, и ушла. Пока я торчал в больнице, она улетела. Вот такой печальный конец.

Он допивает воду и ставит на стол пустой стакан.

— Мне очень жаль, — только и говорю я, не осмеливаясь поднять на мужчину глаза. Я чувствую свою вину в случившемся. — Знай я, что все может обернуться вот так, то ни за что бы не согласилась на эту поездку.

— Почему ты винишь себя, Лер? — спрашивает он спокойным голосом. — И в чем? Я не понимаю.

Нервно размешиваю черной трубочкой воздушную пенку в высоком стакане и больно кусаю губы.

— Саша доверяла мне. Больше, чем следовало. Я… Я все время поддакивала ей, когда она говорила о Марке, — на этом имени, я начинаю заикаться. Прочищаю горло и делаю резкий глоток горячего напитка. Горлу становится больно, а язык щиплет. — Я предала ее.

Ваня наклоняет лицо, пытаясь заглянуть мне в глаза. Встретившись со мной взглядом, он по-доброму улыбается, и почему-то от этой грустной улыбки мне становится спокойнее.

— То, что было между вами с Марком — ваше личное дело. К нам с Сашей оно никак не относится. И я не думаю, что Саша восприняла это настолько близко к сердцу, как ты думаешь.

— Она ни разу не позвонила мне.

— А что она скажет тебе? Думаю, ей стыдно за то, что Марк так гнусно поведал всем о тебе… то есть о вас… Марк поступил… Я даже слова подобрать не могу, — скрипит он зубами. — Я вообще не знаю, какая муха его укусила. До сих пор не понимаю. В тот вечер он был не он.

Интересно, а малыш будет похож на Марка? Будут ли у него такие же черные как ночь волосы и пронзительные темные глаза? Будет ли на его щечке такая же ямочка, которую я целовала?

— Не вини себя, — говорит Ваня, отгоняя мои мысли, — это жизнь. Думаю, скоро Саша позвонит тебе. Как я сегодня.

— Такое чувство, что ты смирился со всем.

— Нет, на самом деле — нет. Саша — любовь всей моей жизни, и я готов умереть, лишь бы она вернулась. Если она все еще любит меня, думаю, шанс есть.

Я слабо улыбаюсь, а Ваня внимательно смотрит на меня.

— Я все хотел… спросить. Это не мое дело. Нет, — резко отмахивается он и машет официантке. — Еще воду.

— Что ты хотел спросить?

Наверное, хочет знать, чем я руководствовалась, когда ложилась с его сумасшедшим братом в постель.

— То, что Марк говорил тогда… Насчет твоего мужа… Он действительно погиб?

— Да. — Я долго смотрю на Ваню, заметно сжавшего челюсти, и понимаю, что впервые за два года я так спокойно воспринимаю эту тему. Однако же какое-то странное чувство шевелится во мне, словно запуганный жук, беспомощно пытающийся найти выход. Что-то не так. — Разбился в автомобильной аварии. Не я его убила, если ты об этом.

— Нет, что ты, я… Просто… Ты сама говорила об этом Марку? — спрашивает он несколько озадаченным тоном. — Ты делилась с ним своим горем?

Горе.

Нет, я никогда не чувствовала ничего подобного. И пускай я буду самым бессердечным человеком на свете, но мне было абсолютно все равно, что случилось с Максимом. Страшно звучит, но, узнав о его смерти я даже выдохнула с облегчением.

— С Марком мы просто спали вместе. — Верчу в руках стакан с латте, замечаю, как некогда воздушная пенка заметно осела. — Я ничего не рассказывала о себе. Как и он. Наверное, нам некогда было разговаривать, — с отвращением усмехаюсь я.

— Тогда откуда же он узнал об этом? — задумчиво спрашивает Ваня, нахмурив брови.