Неправильные

— В Барселоне случилось что-то вроде Санта-Барбары. Я встретила свою свекровь. Эта женщина, мягко сказать, недолюбливает меня, с годами ничего не меняется. В том торговом центре она оскорбила меня, и Марк, он… Он вступился за меня. А я была так потрясена этой встречей, что быстро ушла, оставив их вместе. Думаю, тогда она и поведала ему обо всем и, естественно, наврала с три короба.

Вот, снова этот жучок пытается выбраться. Что-то тревожит меня, как будто я не понимаю очевидного.

— Но почему она считает, что во всем виновата ты?

Официантка ставит перед Ваней стакан с водой и спрашивает меня, не нужно ли чего-нибудь. Я слабо улыбаюсь и отрицательно качаю головой. Перевожу взгляд на Ваню. Он внимательно смотрит на меня, а его брови изогнулись в жалостливую форму.

— Перед тем как разбиться, он позвонил ей и сказал, что не может больше находиться рядом со мной. Что я делаю его хуже. По крайней мере, так она мне сказала. — В голове смутно проносится тот день в мрачном и плохо освещенном коридоре морга, когда моя свекровь, громко рыдая, словно выплевывала в меня эти слова вперемешку с оскорблениями. Ее муж, Валерий Степанович, пытался успокоить ее, держал за плечи, но убитая горем женщина не могла остановить словесный понос. После того дня мужчина больше не говорил со мной.

— Ты не любила его?

Печальная улыбка слетает с моих губ, и я отвожу глаза в сторону.

— Любила. Иначе бы не вышла за него, верно? — усмехаюсь я. — После свадьбы Максим загорелся желанием иметь детей. На протяжении года мы очень старались, у меня даже были специальные календари. Он словно был одержим этой идеей, не разрешал мне пить кофе, газировку да и много чего другого. Как-то раз он не выдержал и ударил меня. Я не сказала об этом маме, потому что мой папа незадолго до этого умер, и я просто не хотела снова тревожить ее. Максим долго извинялся потом, а я, такая глупая, поверила, что больше этого никогда не случится.

Бросаю на Ваню короткий взгляд, успев заметить встревоженное выражение заметно побледневшего лица.

— Спустя время его мать предложила мне сходить к гинекологу на консультацию. Порекомендовала своего проверенного врача. — Вот он, жучок, снова карабкается во мне. — Я узнала, что не могу иметь детей. Вернулась домой и так боялась сообщить об этом мужу. — Кусаю губу, вспоминая, как ходила от стенки к стенке, пытаясь успокоить себя. — Но я сказала ему правду, потому что это было правильно и честно по отношению к нему, а он… Взбесился. Ударил меня в живот, — машинально обнимаю себя, стараясь защитить моего малыша. Боже, у меня будет ребенок. Эта мысль как будто согревает меня. — Я упала, мне было так больно, что я не могла разогнуться. Несколько раз он пнул меня ногой. А потом все случилось так быстро… Вдруг в его руке появился большой нож для хлеба с такими крупными зубцами… И я не успела увернуться, просто потому, что не могла, как будто окаменела. Максим замахнулся и резанул меня здесь, — дотрагиваюсь ладонью до солнечного сплетения, ощущая пальцами бугорок. — Кровь мгновенно пропитала мой халат, и от увиденного я вдруг нашла в себе силы вскочить на ноги и убежать в ванную. Я заперлась там и так сильно держала эту щеколду, что пальцы на руках онемели. Он умолял простить его, кричал, ругался, бил дверь, а я твердо решила: если выживу сегодня, то никогда больше не взгляну на него. — В тот день я думала, что умру, а сейчас рассказываю об этом так легко, что страшно становится только из-за собственного невыносимо спокойного голоса. — Через некоторое время я услышала, как захлопнулась входная дверь. С трудом посмотрела на себя в зеркало. Рана была такой глубокой, что кровь все текла и текла не переставая. Я не знала, что делать, и просто намочила полотенце, прижала к телу и стала носиться по квартире и собирать свои вещи, боясь, что он вернется. И вот, когда я уже стояла на пороге, мне позвонили из полиции и сообщили, что мой муж разбился. Это была странная ночь.

Когда я заканчиваю, Ваня задумчиво опускает глаза и едва заметно качает головой.

— Ты говорила кому-нибудь, что он сделал с тобой?

— Нет. Его мать все время рыдала, то и дело выкрикивая в мой адрес оскорбления. Почему-то я подумала, что с нее достаточно. Да и души в Максиме она не чаяла. А моей маме необязательно знать об этом.

— А полиция? Он ведь мог тебя …

— Максим умер. Как бы ужасно это ни звучало, но для меня этого вполне достаточно.

Еще долго я чувствую на себе взгляд Вани, и вдруг мои мысли вновь возвращаются к Марку. Вспоминаю нашу близость в примерочной и то, с какой нетерпеливостью он срывал зубами упаковку от презерватива. Кажется, в тот момент в моей голове пронеслось, что-то вроде не стоит, это не пригодится.