Неправильные дети

Милу обернулась и заметила Эга, стоящего неподалёку от них на берегу канала. Его лицо высунулось из-за листа пергамента, и он украдкой ухмылялся.

Местные ребятишки вытаращили глаза. Милу почти услышала, как у них скрипнули отпавшие челюсти.

– И где Брэм Поппенмейкер нашёл такого ребёнка? – воскликнула Санна, не удосужившись понизить голос. – Очевидно, он не из Нидерландов.

Ухмылка Эга испарилась, он снова спрятался за пергаментом. Милу вспыхнула от гнева.

– Это наш брат Эг, он картограф, – с гордостью произнесла она, расправив плечи. – Сем, наш второй брат, сейчас дома и мастерит кукол.

Санна сузила глаза.

– Думаю, вполне логично, что такой странный человек, как господин Поппенмейкер, взял к себе целый цирк уродов, – сказала она, схватила брата за руку и отвернулась от Милу. – Нам пора, Арно, пойдём и покатаемся по каналу.

– Эй! – крикнула Милу, не обратив внимания на внезапное щекотание в ушах.

Она подъехала к берегу, взяла горсть снега и слепила шарик.

– Милу, не надо, – прошептала Лотта.

Санна оглянулась.

– Что?..

Снежок попал ей прямо в лицо. Санна принялась счищать снег, отплёвываясь и хватая ртом воздух. Она смотрела на Милу со смесью удивления и ярости.

У Милу горели уши, но она не сожалела о содеянном. Она никому не позволит так говорить о своих друзьях.

Никто не проронил ни слова. Внезапно Арно хихикнул, и снежок врезался Кати в подбородок, а другой прилетел в грудь Лотте.

Мгновением позже воздух огласили радостные вопли. Повсюду теперь летали снежки, попадавшие в плечи, головы и ноги. Милу застыла как вкопанная, даже когда Санна рассмеялась и стала бросаться снегом в ребят: гнев всё равно крепко сковывал её. Что-то холодное и твёрдое ударило её по щеке.

– Эй!..

Неожиданно девочка поняла, что во рту у неё – снег, а не слова. Она принялась откашливаться и отплёвываться, а потом увидела улыбающуюся Фенну.

Милу опять сгребла с берега горсть снега и швырнула его Фенне в голову, но та вовремя пригнулась. Снежок пролетел дальше и угодил в лоб Лотте.

– Ой! – вырвалось у Милу.

Подруга бросилась к ней с маниакальной улыбкой. Милу в панике замахала руками и попыталась убежать. Ей удалось сделать лишь три отчаянных шага, после чего ноги разъехались. Она полетела вперёд и покатилась по льду на животе, ей казалось, она ехала бесконечно долго, а снежинки летели ей в лицо.

Вперёд.

      И вперёд.

             И вперёд.

                    И вперёд.

Её восторженный писк прервался, когда она врезалась в два фонарных столба, стоящих рядом друг с другом.

– Уф!

Насколько Милу было известно, фонарные столбы обычно не ставят посреди каналов. Глаза запорошило снегом и льдинками, поэтому она протянула руку и ахнула, когда поняла, что столбы тёплые и даже носят брюки.

Сморгнув снежинки с ресниц, она обнаружила себя лежащей возле ног какого-то человека. Силуэт казался чёрным на фоне яркого зимнего солнца. Взгляд Милу охватил длинные фонарные конечности, пальто и фуражку. Собственная шапка девочки слетела на лёд, поэтому она опустила глаза, чтобы найти её, и только тогда заметила, во что обут незнакомец: мужские ботинки, маленькие, с круглыми носами и широкими пятками. Сердце так и подскочило.

Вчерашний шпион.

17

Чёрная фигура нависла над ней. Кое-как поднявшись, Милу обратила внимание на серебряные пуговицы на пальто военного покроя и на широкий пояс с прочно закреплённой на нём дубинкой. «Мундир», – с ужасом догадалась Милу.

– Простите, пожалуйста… э-э-э… господин, – выпалила она и пошатнулась на коньках.

– Я не господин, – ответил человек суровым, но определённо женским голосом.

– Ой, goedemorgen, госпожа, – уши Милу беспрестанно покалывало. – Простите, пожалуйста, что на вас налетела.

Милу снова посмотрела на ботинки женщины. Она не могла быть уверена на сто процентов, но обувь в точности совпадала со следами, которые она видела возле мельницы.

– Ты произвела на меня незабываемое впечатление и напоминала танцующего осьминога, – произнесла женщина в мундире. – Я никогда не видывала ничего подобного.

Милу потёрла уши. Моргнув, она посмотрела на женщину, которая непринуждённо разглядывала её. Она была не старая, наверное, ей только-только перевалило за тридцать, но в уголках глаз залегли морщинки, а в центре светло-каштановой чёлки белела тонкая седая прядь. На шее у неё висел крупный золотой медальон, а на согнутой левой руке – плетёная корзина с опущенной двойной крышкой.

Женщина высоко вскинула бровь, и Милу вдруг поняла, что таращится на незнакомку довольно бесцеремонным образом. Опомнившись, она протянула руку.

– Меня зовут Милу Поппенмейкер. Приятно познакомиться.

Бровь женщины дрогнула. Рука, затянутая в мягкую чёрную кожу, крепко и сильно тряхнула руку Милу. Но девочка всё равно не могла отвести взгляд от формы.

– Эдда Финкельштейн, – представилась женщина, в знак приветствия приподняв козырёк. – Здешняя управляющая польдером. Уверена, твой отец упоминал обо мне.

Управляющая польдером. Это кто-то вроде офицера полиции?

Милу сглотнула, чтобы успокоить завязавшиеся клубком нервы, и улыбнулась ещё шире.