Неправильный ангел

Мартин нагнулся, заглянул внутрь, но пролезть даже не попытался.

– Опять будешь петь про жертвенного ягнёнка? – язвительно поинтересовалась у него Лала.

Он в ответ то ли хмыкнул, то ли хрюкнул, выражая свое отношение к словам принцессы.

– Очень надо. Там же все равно пусто, как в могиле.

Даше опять подумалось, что окружающие, несмотря на молчание, как-то узнают о её мыслях.

– В могилах-то как раз не пусто.

– Тогда, как у Лалы в голове, – торопливо поправился Мартин и, не дожидаясь реакции принцессы, нырнул в лазейку. Девчонки сразу за ним не ринулись, действительно, подождали, что будет.

Ничего не было.

Из строения не доносилось ни звука, будто, попав внутрь, Мартин или без следа сгинул, или, как минимум, провалился в преисподнюю.

– Эй, ты как там? – не выдержав, крикнула в безмолвную тьму Даша.

Ни ответа, ни привета.

Девочки взволнованно переглянулись и уже вдвоём наклонились к отверстию.

– Мартин!

Тревожно бьющиеся сердца отсчитывали каждую лишнюю секунду безответной тишины, а глаза упорно сверлили сжатую мощными монолитами темноту. Даша вцепилась пальцами в выщербленный каменный край. Мальчишеское имя уже нетерпеливо подрагивало на её губах, готовое в любой момент сорваться и зазвучать отчаянно и громко, но тут в дыре показалась взлохмаченная тёмно-русая голова.

– Ну, вы чего? Долго ещё вас ждать?

В отношение Мартина Дашины эмоции сменялись неожиданно, мгновенно и резко, сразу с плюса на минус. Секунду назад она переживала за него, боялась и волновалась, сейчас же хотелось его прибить. Почему не может он вести себя по-человечески?

Будто ощутив угрозу, лохматая голова опять скрылась в темноте, но на сей раз Даша ждать не стала, нырнула в дыру следом и там, во мраке, выпрямляясь, натолкнулась на Мартина, уперлась в него спиной.

Оба застыли и, кажется, перестали дышать. Даша почувствовала твёрдой напрягшейся лопаткой гулкий удар чужого сердца, и вздрогнула до гусиной кожи, и отпрянула. А в дыру протискивалась Лала, спрашивая на ходу:

– Есть что-нибудь?

Глаза постепенно привыкали к темноте, и она переставала казаться такой уж густой и непроглядной. Свет пробивался внутрь через входное отверстие, и уже можно было разглядеть каменные стены слева, справа и впереди.

Совсем малюсенькое помещение, на четвертого человека места в нём уже не хватило бы. Но, скорее всего, оно служило чем-то вроде прихожей, потому что противоположную входу стену делил на части высокий проем.

Мартин без лишних приглашений пошёл первым. Наверное, он уже успел облазить всё строение и теперь чувствовал себя хозяином.

Следующее помещение было гораздо шире и темнее, но свет проникал и туда. Через тонкие щели, через крохотные отверстия и недостаточно плотно притертые линии стыков. Но он не расползался по углам, не растекался по воздуху. Весь свет, словно притянутый магнитом, сосредотачивался на одном.

На громоздком постаменте в специально выдолбленном углублении лежал ещё камень, но он разительно отличался от всех прочих. Идеально отшлифованный, прозрачный, кроваво-красный камень будто светился изнутри. Но не ровно, а вспышками, то бледнее, то ярче, словно сжимался и разжимался, пульсировал, жил.

Красные блики плясали по ребячьим лицам. Мартин смотрел куда-то в сторону с совершенно безразличным видом, а вот Лала…

Лала взгляда не могла отвести от этого удивительного зрелища. Лицо у принцессы неподвижно застыло, а глаза, отражая пульсирующий свет, тоже сверкали кроваво-красным. Сейчас Лала представлялась Даше какой-то чужой, незнакомой, непонятной, и от этого ощущения становилось неуютно, хотелось схватить подругу за плечи и хорошенько встряхнуть, освобождая от странных чар. Но Мартин опередил Дашу.

Разрушая заворожённость момента, он небрежно постучал пальцами по гладкой мерцающей грани.

– Ну вот! Опять мимо. Камешек-то совершенно обыкновенный. Хотя и жутко драгоценный.

Лала с трудом оторвала взгляд от самоцвета и проговорила немного чужим хрипловатым настороженным голосом:

– Откуда ты знаешь?

– Как откуда? – Мартин мотнул головой в сторону Даши. – Кое-кто опять ничего не чувствует. Не слышу восторженных воплей: «Это оно! Да-да! Я знаю! Это оно!»

Лала уставилась на подругу, спрашивая: «Неужели?», умоляя взглядом: «Ну, скажи, что Мартин ошибся. Что мы наконец-то нашли. Что это – оно, сердце!» Но Даша не могла исполнить просьбу принцессы. Она, действительно, ничего не чувствовала. Ничего нужного.

Камень был невероятно красив, но, помимо восхищения, не вызывал никаких ощущений. Случайное столкновение с Мартином и то произвело большее впечатление, но… но… Но не надо об этом.

Опять разочарование, опять напрасные надежды. И никому не нужное бултыхание в грязи, блуждание под дождём, и выдуманные страхи, и глупая самоотверженность, и злость на себя.

«Почему? Почему я ни на что не способна? Действительно, конченая неудачница? Абсолютно бесполезное создание с совершенно бессмысленным существованием?»

Даже Лала, единственная подруга, ничего не хочет сказать в утешение или в поддержку. А что скажешь?

Только Мартин, покровительственно усмехнувшись и чуть приподняв плечи, негромко произнес: