Неправильный рыцарь (СИ)

— Твоего крошки-рыцаря…ой-ей-е-ой! Больно-больно-больно! А ну, отпусти! Следы ведь месяц продержатся — как пить дать, месяц! Тоже мне претендентка — вся синяя, будто нищенка. Меня ж засмеют и прогонят. С позором и взашей. Пусс-сти, говор-рю-уу! Забыла, что сама его чуть не прихлопнула, будто комара? Что, уже забыла?!

— И вспоминать не хочу! — парировала златокудрая красавица, наконец-таки, разжав «нежные» объятья.

И Люсинда, охнув, опустилась на крытый травяными циновками пол пещеры. Опустилась легко: ни дать ни взять — лебяжье перышко или лепесток розы.

Мелинда торжествующе возвышалась над ней, уперев руки в бока.

— Фью-уу-ит-ть! — прокомментировала порхавшая вокруг них птаха.

— Тебя не спросили! — фыркнула Мелинда, не меняя позы.

— Фью-уу! Фью-уу-ить-тю-тюу!

— Молчать!

— Фью-у-фьюуу-фью-уу! — разволновалась птичка, трепыхаясь перед самым лицом красавицы. А та уже потихоньку начала свирепеть:

— Послушать тебя, так мне больше и переживать не о чем! И делать мне тоже больше совсем то есть нече-го! Только и читать этот ваш хваленый роман! Целыми днями его читать! Малышами не заниматься, не есть и не пить, а все читать, читать, чиита-ать… До одури! Пока сам собой вспоминаться не станет!

И не успела она это выпалить, как вдруг…

«Осада прошла для города летней грозой. Отшумела, отбушевала и — прошла. Дальше, дальше! Прочь из этих мест! Прочь — в места более понятные, а, значит, и более уязвимые. Прошла, оставив после себя выжженную землю, поваленные деревья и многое множество неостывших трупов. Они в три слоя устилали все подходы к городу. Мертвые, остекленевшие глаза с укором смотрели вслед отступающему войску. Отступающему? Да нет, скорей, бегущему. Поспешно и позорно бегущему! Прочь, прочь, прочь из этих мест!

— Ну, прощай, брат!

Высокий черноволосый мужчина с трудом оторвался от «весьма поучительного зрелища». (О «поучительности подобных живых картин, их неспоримой пользе» не уставал повторять господин советник. А господин советник редко ошибался, поэтому приходилось терпеть. И его назидательлный тон, и неурочные визиты — «исключительно для всеобщего блага!», и колючий, изучающий взгляд, так не вяжущийся с елейными интонациями — были ненавистны молодому герцогу. Но, как сказано в Книге Правителей, «имеющего большую власть да свяжет большое терпение».)

— Уже-еэ?!

— Чего тянуть! Рано или поздно…а-аа! — Его собеседник поправил дорожный плащ и, потуже затянув пояс, махнул рукой. — Дальниберг не нуждается в двух Защитниках. Насильно мил не будешь, — с грустью добавил он.