Неправильный рыцарь (СИ)

И она, графиня Марта, госпожа у’Ксус-Вини, будет надолго (если не навсегда) признана Наимоднейшей! Наипервейшей! Одним словом, Наиблистательнейшей из Прекрасных Дам! Ее имя занесут в Главную Бархатную Книгу Двенадцати Королевств, в ее город станут съезжаться толпы почитателей (а, значит, появится дополнительный доход, и она — что весьма немаловажно! — станет еще богаче); ее соперницы и недоброжелательницы умрут от зависти, и агония их будет долгой и мучительной. О-оо… как же ты близко, счастье…

Графиня глубоко вздохнула и зажмурилась, стараясь унять неистово колотящееся сердце. Через пять минут ее лицо вновь закрывала привычная маска: высокоаристократическое, уксусно-лимонно-кислое выражение. Она (как всегда) жеманно, одними лишь кончиками пальцев, попыталась ухватить крошечный серебряный колокольчик в форме лилии, но волнение графини было все еще так велико, что она (ах, ах!) не смогла удержать его.

Быстро озирнувшись по сторонам — нет ли поблизости очередного обожателя или придворной дамы (слуги были не в счет — при них графиня почти не притворялась), резко наклонилась, схватила колокольчик и, с силой, невероятной для столь эфирного существа, затрясла.

Сбежались слуги и служанки, выслушали свою госпожу и — в мгновение ока рассыпались по замку, спеша выполнить полученные приказы. Буквально через час они (все до единого) вновь стояли перед хозяйкой. Их отчет не занял много времени: все было выполнено, причем, как всегда — наилучшим образом. Ее малый двор оповещен и собран, конь ее драгоценного жениха, несмотря на его (коня, а не рыцаря) яростное сопротивление, взнуздан; провиант для его господина приготовлен, трубы герольдов начищены (аж до зеркального блеска), дорога от замка до городских ворот усыпана цветами (разумеется, желтыми и лиловыми), и взволнованные горожане с платочками в руках уже толпятся по обеим ее сторонам.

— Да, чуть не забыла! — личная служанка графини, хитро блеснув раскосыми глазками, хлопнула себя по лбу и, с виноватым видом, протянула хозяйке небольшой, туго набитый мешочек, полный серебряных и медных монет (разумеется, самого малого достоинства) — непременный атрибут каждого празднества.

Щедрость иногда просто необходима и (как ни странно это звучит) — даже полезна. Деньги — удивительная вещь. Их нежный звон способен, если потребуется заглушить самую громкую, гневную речь и сломить почти любое сопротивление. Так, считала прекрасная графиня Марта у’Ксус-Вини, а она была очень (оч-чень!) умна.

Оставался пустяк. Самая малость. Известить обо всем жениха. Рыцарь в это время тихо страдал в своей комнате и, в надежде кое-как скрасить невеселый досуг, пытался читать «Сумеречные беседы» — написанный тяжелым, неповоротливым языком, полный зубодробительных терминов и мрачных, пугающих подробностей, знаменитый трактат святого Бонфуция о потусторонних силах. Сидя у зарешеченного окна, Эгберт уныло разглядывал иллюстрации. Как и текст, они не отличались жизнерадостностью.

Внезапно дверь распахнулась. Во всю ширь и с оглушительным треском. И мощная струя свежего воздуха ворвалась в «узилище». Следом за ней вбежал юный слуга: грудь его раздувалась, будто кузнечные мехи. Не переставая кланяться, мальчишка скороговоркой выпалил свои «нижайшие заверения в преданности» и любезное приглашении госпожи.

Его слова не обрадовали Эгберта. (Хотя сердце — вот загадка! — почему-то радостно екнуло). Рыцарь со вздохом отложил книгу в сторону, медленно поднялся и направился к кровати, про себя удивляясь: отчего это мальчишка не рвется ему помочь? Ведь из-за сложного покроя облачиться в свадебный наряд без посторонней помощи было весьма затруднительно, а то и вовсе невозможно. Двигался Эгберт с резвостью осужденного, и слуга успел напомнить ему, почтительно придержав за локоть:

— Все давно ждут Вас, господин! Пожалуйста, следуйте за мной. А это, — он небрежно кивнул в сторону разложенной одежды, — это ни к чему.

Когда Эгберт Филипп, сиятельный барон Бельвердэйский, подошел к высоким, пятиметровым дверям зала (створки эбенового дерева украшала замысловатая, малопонятная резьба), к нему, неизвестно откуда, метнулась маленькая черная кошка. Она ласково потерлась о его ноги, жмурясь и громко мурлыча, а затем — исчезла так же быстро, как и появилась. Будто сгинула. И сердце Эгберта снова екнуло. И снова (о, чудо!) радостно.

Надо ли описывать последующий прием? Тем более, что подобных описаний полным-полно в любом рыцарском романе, к чему повторяться? Пожалуй, стоит лишь добавить, что из-за каприза свое сиятельной невесты, Эгберт отправился на поиски дракона, и свадьбу до возвращения рыцаря (к его величайшему, огромнейшему, непередаваемому счастью) решили отложить.

Междуглавие