Неправильный волк

Бабка Собачиха была очень довольна, а на деда Федота накатила усталость, годы все же брали свое.

– Пойдем, Федот, накормлю, золотые у тебя руки! – пригласила его бабка Собачиха к себе в избу.

– Спасибо, пойду до хаты, – попытался отказаться дед Федот.

– Не обижай меня, работника накормить – дело святое. Дома тебя не потеряют, пока ты плотничал, Катя прибегала, видела, что ты мне помогаешь.

Тут дед Федот вдруг почувствовал, что очень голоден и устал настолько, что почти не может идти.

– Ладно, пойдем, поем, передохну чуток.

– Вот и славно, – улыбнулась бабка Собачиха.

На столе уже стоял чугунок с картошкой, прикрытый полотенцем, запах от него шел чудесный, мешаясь с легким ароматом трав, развешанных по всей избе. Дед Федот умылся, сел за стол, неторопливо начал есть. Несмотря на простоту еды, вкусно было неимоверно. Тут бабка Собачиха с загадочным видом достала из-под стола оплетенную бутыль.

– Отведаешь настойки моей на травах?

– Кто ж откажется? – усмехнулся дед Федот.

Залпом чарку опрокидывать не стал, сначала попробовал на вкус, затем начал отпивать мелкими глотками. Хороша была настойка, ох, хороша! И не заметил дед Федот, как усталость сменилась сытостью и умиротворением. Веки отяжелели, хотел он встать и домой пойти, но вместо этого провалился в сон.

– Вот и славно, – улыбнулась бабка Собачиха, уложила деда Федота на топчан, подложила под голову подушку с лесными травами и укрыла одеялом.

А деду Федоту снилось, что он, совсем еще мальчишка, бежит на покосе по полю, падает на стог свежескошенной травы и глядит в далекое голубое небо…

***

Наутро дед Федот проснулся в благостном настроении. Открыл глаза и подумал, что давно не чувствовал себя таким отдохнувшим. И тут его пронзила мысль: «Вьюга! Что с ней? Как она там в лесу? Одна! Жива ли?»

Дед Федот резко вскочил с топчана и вспомнил, где он и как тут оказался.

– Проснулся? – услышал дед Федот голос бабки Собачихи.

– Проснулся. В лес бежать надо!

– Пора, да только перекуси в дорогу, путь-то неблизкий. С Вьюгой все хорошо, поверь мне.

Бабка Собачиха поставила перед дедом Федотом кружку кваса и тарелку с хлебом. Дед Федот наскоро перекусил, собрался, обернулся в дверях и сказал:

– Спасибо тебе! Давно так сладко не спал.

– Ступай, Федот, – ответила бабка Собачиха. – Все будет хорошо!

Дед Федот торопился, насколько мог. Рассветные солнечные лучи подсвечивали извилистую лесную тропинку. Миновала первая поляна, затем вторая, наконец, сквозь деревья он увидел и третью. Сердце чуть из груди не выпрыгивало, когда дед Федот позвал: «Вьюга! Вьюга отзовись!» Но то ли от того, что дыхание сбилось и звал он не очень громко, то ли еще от чего, лишь тишину услышал в ответ. Из последних сил дед Федот рванул к деревьям и на дальней стороне поляны увидел Вьюгу. Она лежала, привязанная, у того же дерева, где он ее оставил, и грызла большую кость. Дед Федот подскочил к ней и погладил по голове.

– Вьюга, девочка, как ты?

Вьюга подняла глаза на деда Федота, и у него мурашки по спине поползли – взгляд ее изменился, не было в нем больше щенячьего восторга, с которым еще вчера она бежала впереди по лесу, теперь она смотрела на него как равная, абсолютно осмысленно, и вдруг как будто улыбнулась и завиляла хвостом.

Дед Федот посидел немного рядом, чтобы отдышаться, все гладил Вьюгу и приговаривал: «Живая! Живая! Пойдем домой, девочка!» Потом отвязал веревку от ошейника и от дерева, и они направились сквозь лес к деревне.

Дед Федот наблюдал за Вьюгой и понимал, что за эти день и ночь она ощутимо изменилась. Шла теперь с грацией и достоинством, не торопясь, как будто по воздуху над тропинкой скользила. А этот пронзительный взгляд!

Ближе к полудню дошли они до деревни. Радости Кати не было предела. Она не отходила от Вьюги ни на секунду, а та радовалась не меньше, скулила, лаяла, как будто разговаривала с внучкой деда Федота.

И понеслись горячие весенне-летние деревенские будни, когда поспать хотя бы четыре часа – большая роскошь. Поля засеяли, погода благоволила, в меру давала и солнца, и дождей. Мало-помалу завезли птицу и скотину новую, постепенно деревня приходила в себя, восстанавливаясь после тяжелой зимы.

Уже через месяц стало понятно, что Вьюга носит щенков, а ближе к августу она едва передвигалась, все больше отлеживалась в тени возле избы. Слухи по деревне расходятся быстрее первого солнечного луча, поутру все соседи знали про то, как дед Федот Вьюгу в лес водил. Многие уже предлагали разный магарыч за щенков, но дед Федот не торопился.

– Не будем шкуру неубитого медведя делить! – говорил он. – Разродится, там и поговорим.

Чудеса природы все, по-своему, волшебны, одним из таких чудес всегда были июльские грозы. С утра светит солнце, затем набегают тучи, поднимается ветер, льет как из ведра, сверкает и громыхает. Потом дождь заканчивается, ветер стихает, и наступает вечерняя прохлада, пропитанная неповторимым послегрозовым воздухом.

Как раз в такую грозу Катя влетела в избу и закричала:

– Дедушка, дедушка, Вьюге плохо!