«Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»)

Сам Бродский не отрицал гражданской и даже государственной направленности стихотворения «На смерть Жукова». В интервью, данном Соломону Волкову, он высказался так: «Между прочим, в данном случае определение “государственное” мне даже нравится. Вообще-то я считаю, что это стихотворение в свое время должны были напечатать в “Правде”». Конечно, желание увидеть свое стихотворение напечатанным в «Правде», высказанное ретроспективно, вряд ли воспринималось читателями как нравственный изъян. Но если допустить, что Бродский сочинял стихотворение с мыслью предложить его для печати в «Правде», то чем его позиция будет отличаться от позиции, скажем, Сергея Михалкова? В той же «Правде» мог бы быть напечатан ответ Бродского на вопрос о причинах неприятия стихотворения в эмигрантских кругах. «Ну, для давешних эмигрантов, для Ди-Пи (Displaced Person) Жуков ассоциируется с самыми неприятными вещами. Они от него убежали. Поэтому к Жукову у них симпатий нет. Потом Прибалты, которые от Жукова натерпелись».

Установка на публикацию в «Правде» могла диктовать Бродскому еще один комментарий на эту тему:

«Из России я тоже слышал всякое-разное. Вплоть до совершенно комичного: “я этим стихотворением бухаюсь в ножки начальству”», и продолжает уже серьезно: «А ведь многие из нас обязаны Жукову жизнью. Не мешало бы вспомнить о том, что это Жуков, и никто другой, спас Хрущева от Берии. Это его Кантемировская танковая дивизия въехала в июле 1953 года в Москву и окружила Большой театр».[160]

Обратим внимание, что, защищая свою авторскую позицию от обвинений в верноподданническом духе, Бродский ссылается на Кантемировскую танковую дивизию, которой командовал Жуков. Причем он прославляет эту дивизию не в контексте боев на Курской дуге, Донбассе, Правобережной Украине, Дукельском перевале, Сандомирском плацдарме, не в контексте освобождения Кракова, Праги, соединения с союзниками на Эльбе и успешных боев под Дрезденом. Бродский ставит Кантемировской дивизии в заслугу то, что она освободила одного тирана от другого.

«В 1987 году в Стокгольме, во время торжеств по случаю присуждения ему Нобелевской премии, Бродский сказал корреспонденту газеты “Tygodnik Powszechny”: “[Польша] это страна, к которой, хотя, может, и глупо так говорить, я питаю чувство, возможно, даже более сильное, чем к России. Может быть, это связано… не знаю, это явно нечто подсознательное, ведь в конце концов мои предки, все они оттуда – это ведь Броды, отсюда фамилия…” Впрочем, в беседе с литовцами он похожим образом высказывался о Литве, подчеркивая, что его предки жили в Литве и знали литовский язык; так он словно бы дистанцировался от России».[161]

В другом политическом климате Бродский позволил не только идентифицировать себя с Россией, но и говорить от лица ее правителей. Достаточно вспомнить его великодержавное и шовинистическое стихотворение «На независимость Украины», авторство которого оспаривалось его поклонниками, но было подтверждено Виктором Куллэ. На вопрос интервьюера о том, почему скандальный текст не вошел в собрание сочинений Бродского, Куллэ ответил так: «В собрание стихи эти не вошли, и в ближайшее время официально опубликованы не будут – такова воля автора, которую наследники чтут. Рано или поздно выйдет академический Бродский – там окажется немало сюрпризов. Но это точно его стихи. Когда через год после смерти поэта я приехал в Нью-Йорк, чтобы разбирать его архив, своими глазами видел черновики».[162]

Но авторство стихотворения вовсе не требовало подтверждения особо посвященного лица. Бродский читал его в 1992 году в Пало-Альто. Более того, текст стихотворения был частично напечатан в «Литературной биографии» Лосева: