Непредвиденная ситуация

– Ну ты даешь! – весело присвистнул мой спутник. – Ладно, поживем, увидим. Выйдешь из подъезда, иди дальше, я догоню тебя у поворота. А то эта… – он замялся, потом хитро улыбнулся и отвел глаза.

– Ревнует? – не удержалась я от провокации.

Александр умоляюще посмотрел на меня: не доставай, мол, меня этим!

– Я сама за рулем.

– Прекрасно, тогда выходи и отчаливай. Где «Мехико», знаешь?

– Слышала, – в тон ему ответила я.

– Вот и ладненько, – он открыл дверь и задержался на некоторое время на пороге, пропуская меня и выжидая, когда я отъеду.

Я представила себе прячущуюся за тяжелой бархатной шторой кабинета, следящую за нашими маневрами Людмилу Николаевну, полную ненависти и ревнивой обиды. Представила и с новой силой ощутила страстное желание жить.

Глава 4

Клуб с экзотичным названием «Мехико» располагался в самом центре города, и уже через десять минут я открыла стеклянную дверь, за которой оказался маленький уютный холл. По замыслу дизайнера, проектировавшего это заведение, оно должно было соответствовать духу мексиканских аборигенов.

Это я так решила, взглянув на облицованные темным деревом стены и другие атрибуты интерьера. В дальнем углу холла стоял меленький мягкий диванчик, отделанный тканью с пестрым национальным орнаментом. Сама я в Мексике не была, но почему-то мысленно согласилась с проектировщиком, решив, что именно так и должна выглядеть мексиканская забегаловка начала века.

Оставив в гардеробе шубку, я раздвинула раскрашенные в яркие цвета деревянные занавески, которые мелодично загремели, и очутилась в зале. Там стояли точно такие же двухместные диванчики, как в холле, только перед каждым из них был низкий деревянный стол, в центре которого располагалось большое оранжево-красное блюдо с нарисованным кактусом. Точно такой же кактус, только настоящий, высился слева от бара.

В зале никого не было, и я пристроилась на ближнем от входа диванчике и закурила. Видимо, для придания дополнительного деревенского колорита к одной из стен зала прислонили деревянную лестницу, на круглых перекладинах которой развесили мексиканские пледы, а рядом с ней на манекен без головы было надето желтое пончо.

«Не хватает только текилы или пиноколадо», – подумала я и увидела официанта в широкополом сомбреро с высоченной тульей. У него было заспанное лицо, которое совсем не походило на смугло-раскосую, по-латиноамерикански оживленную физиономию мексиканца. А, собственно, почему обязательно оживленную? Может же она быть задумчивой и по-европейски унылой, ну хоть изредка?

Размышлять над этим времени уже не было, потому что официант, растянув губы в улыбке, поинтересовался, что я буду есть. Я даже не стала заглядывать в меню, которое он передо мной положил, потому что есть мне совершенно не хотелось. Горячительных напитков я себе позволить не могла, так как была за рулем, поэтому ограничилась банальным кофе.

– Погодите-ка, – остановила я официанта, отправившегося было выполнять мой заказ, потому что увидела, как в зал вошел Александр Георгиевич.

Он, как старому знакомому, кивнул официанту и опустился на диванчик рядом со мной.

– Вы уже сделали заказ? – посмотрел он на меня заблестевшими глазами и, когда я кивнула, поднял голову к официанту.

– Тогда, как обычно, Петрович, – сказал он парню в сомбреро, и тот, черкнув себе что-то в блокнотике, оставил нас одних.

– Мне кажется, вы тут не впервые, – проявила я свои дедуктивные способности.

– Люблю острую пищу, – улыбнулся Марусев, – и вообще все острое или, на худой конец, пикантное.

– Вам не хватает остроты в жизни? – полюбопытствовала я.

– Меня это возбуждает.

Я заметила, как расширились крылья его носа, словно он вдыхал какой-то тонкий аромат.

– Вы, случайно, не маньяк? – шутливо спросила я.

– Смотря, что вы имеете в виду, – уголками губ улыбнулся Марусев.

– То же, что и доктора, – пояснила я, – патологические отклонения в психике.

– Тогда вопрос не по адресу, – Александр Георгиевич достал сигареты и закурил. – Согласитесь, если бы я был маньяком, как вы выразились, то никогда бы вам об этом не сказал.

– Очень тонкое замечание, – ухмыльнулась я, – из которого, однако, я не могу сделать какого бы то ни было ясного вывода.

Бывает же так, ни с того ни с сего разговор принимаеть поворот, которого ты и сам не ожидал. И что самое странное, ты как бы и не владеешь нитью этого разговора. Он ведется словно сам по себе, независимо от твоего с собеседником желания, а вы являетесь втянутыми в него помимо воли.

Это ценное наблюдение я вынесла из начальной стадии нашей беседы с Марусевым, которая мне лично не очень понравилась. Вернее, совсем не понравилась. И я растерялась, не зная, каким образом можно направить наш диалог в нужное русло. Может быть, Марусев заметил мое смущение, ему самому стало неловко, но он сменил тему.

– А вы всегда стремитесь к определенности? – Александр стряхнул пепел с сигареты и посмотрел на меня.

– К этому приучила меня профессия, – вздохнула я, – но в конечном счете я не аналитик, а репортер. Рассказываю о том, что происходит, не делая никаких заключений.