Непредвиденная ситуация

Белкина, не понимая причины моего мгновенного испуга и остолбенения, – натура-то я тонкая, впечатлительная, – с недоумением смотрела на меня. Она уже не выглядела испуганной и подавленной. Видно, Белкина была под впечатлением энергии той священной минуты, когда почувствовала, как слабеют руки Марусева на ее горле, и поняла, что спасена и будет жить.

– Надо что-то предпринять… – Я кивнула на дом, верхний этаж и крыша которого проступали в серой поволоке сумерек громадной черной трапецией.

– Что? – понизив голос, словно мы укокошили человека и теперь обсуждаем, что делать с трупом, спросила Белкина.

– Пойдемте в дом, – приняла я волевое решение, – взглянем, что с ним.

Пока Белкина въезжала в суть предложенного, я подбежала к машине, достала из сумки сотовый и набрала «02». Диспетчеру я, запинаясь от волнения, сообщила о происшествии и назвала адрес. Мне обещали прибыть незамедлительно. В бардачке я нашарила свой газовый пистолет – так, на всякий случай.

Когда я вернулась к Белкиной, стоящей на том же самом месте, она выглядела не то подавленной значимостью произошедшего, не то зачарованной тем, что принимает непосредственное участие в сумасшедшей авантюре и осмелилась под угрозой смерти проявить героическую несговорчивость.

– Я вызвала милицию, – почему-то шепотом сказала я, – пойдемте.

– А вдруг он… – очнулась она наконец, – набросится на нас?

– Резонное замечание, – улыбнулась я похолодевшими губами, – но мне кажется, что он еще не скоро сможет вновь потренировать свои мускулы на какой-нибудь бедной вдове, – иронично добавила я, довольно бесцеремонно поводив пистолетом перед носом у Белкиной.

– О-о! – уважительно и восхищенно протянула она, – тогда вперед.

Казалось, последняя преграда на пути нашего возвращения в дом рухнула, придавив руинами нерешительность Белкиной. Наличие пистолета подействовало на Людмилу Николаевну ободряюще.

Мы проделали обратный путь в сосредоточенном молчании, предельно внимательные и готовые к возможному со стороны пришедшего в сознание Марусева нападению. Войдя в холл, мы оценили всю меру нашего потрясения – электричество потушено не было. Окна отсека, где недавно еще разговаривали Марусев и Белкина, выходили на другую от дороги сторону, так что, стоя внизу мы не увидели горевшего в них света. Хотя по скупым отблескам, тусклой желтой пылью оседавшим на темном фоне забора и едва различимым с внешней стороны, пытливый взгляд мог обнаружить, что свет в холле не выключен.

Но то ли я приписала эти световые курьезы осторожно выглядывающей из-за туч зловещей луне, то ли мне вообще было наплевать на это, только я не захотела пошевелить ни одной извилиной, чтобы засомневаться в том, все ли я сделала правильно.

Марусев по-прежнему лежал на полу. Поняв, что обороняться не нужно, Белкина вконец осмелела. Она подошла к распростертому на полу телу и ткнула в него носком сапога.

– И эту сволочь я любила! – горестно воскликнула она.

Не знаю, чем уж был продиктован этот великолепный жест, эстетическими ли, пафосными ли соображениями, только он мне показался немного фальшивым и не таким уж необходимым. Источающая гордое презрение Белкина наклонилась над телом, криво ухмыльнулась и, резко выпрямившись, отошла, чтобы сесть в кресло.

– Давай покурим, что ли? – бросила она на меня полный высокого значения взгляд. – Угостишь сигаретой?

На этот раз ее презрительно сомкнутые губы посетила вполне мирная, товарищеская улыбка. Я угостила ее сигаретой, и мы с удовольствием задымили.

– Как ты здесь оказалась? – обратила она ко мне свой заметно потеплевший взор.

– Я следила за Марусевым. Он с первого раза показался мне подозрительной личностью, – невозмутимо сказала я.

– Что-о? – превозмогая боль в затылке, промычал Александр.

– А-а! – издала злорадный возглас Белкина. – Очухался, убийца!

В слово «убийца» она вложила всю свою ненависть и негодование. Марусев попытался перевернуться на бок, но не смог. Он жалобно застонал.

– Ты только полюбуйся, чем не Отелло? – с юмором отозвалась на его неудачные маневры Людмила Николаевна. – Только до мавра ты, милок, не дотягиваешь! Да и я тебе не Дездемона какая-нибудь!

– Да замолчи ты! – прошипел Марусев. – С кем это ты базаришь?

– А ты не узнал? – тихо и зловредно засмеялась Белкина. – С Ольгой Юрьевной.

– Что вы со мной хотите сделать?

Я приложила палец ко рту, упреждая мстительное желание Белкиной просветить его относительно нашего намерения сдать его на милость милиции.

– Подождем, пока ты окончательно выздоровеешь, – коварно хихикнула она, – у нас к тебе ведь тоже разговор имеется.

– Какой разговор? – пробурчал Марусев, снова глухо застонав.

– Ты убил моего мужа, подонок?! – возмущенно крикнула Белкина. – Отвечай, а то…

Она выхватила у меня пистолет и, нагнувшись к Александру, быстро показала ему свою игрушку.

– Я тебя пристрелю, как скотину, если не ответишь! Ты убил Аркашку? – она снова выпрямилась и безжалостно пнула Марусева в бок.

Он издал дикий вопль, так как благодаря этому зверскому пинку его голову отчаянно тряхнуло. Сколько, однако, сил у этой примадонны! – поразилась я.