Непредвиденные происшествия в экспедициях

Мы с главным инженером забрали все кроки и журналы с пояснительными записями на вечер, чтобы убедиться в качестве оформления полевых материалов. Больше всего меня поразили кроки двадцатилетней давности, когда закладывались нивелирные реперы первоначально. В районе пересечения Колымской дороги с ручьём Немичан записано, что котлован пытались копать в двух местах, но на глубине одного метра натыкались на человеческие скелеты, пришлось отступить от проектируемого места закладки репера и сдвинуть раскопку котлована в сторону нежилого посёлка Стрелка. Несколько подобных сдвигов допущено при пересечении дорожной трассы с рекой Колымой. Ширина реки в этих местах достигала трёхсот метров. По причине подобных захоронений пришлось смещать закладку нивелирных реперов в посёлках: Бурхала, Сусуман, Усть-Хакчан и других.

Через несколько дней мы возвращались обратно по Колымскому тракту и вновь увидели бригаду Бутакова, рабочие жгли огромный костёр вблизи дороги. Они поведали, что наполовину котлован выкопали, а дальше началась вечная мерзлота, вот они и приспособились разогревать мерзлоту костром. Дров сухих много, недалеко располагались бараки бывших заключённых, которые в своё время были сооружены из дерева. В этой северной местности произрастает только лиственница, — её древесина является самыми лучшими дровами для костра. Мне захотелось посмотреть на бараки, в которых прозябали бывшие арестанты. Шофёр предложил заехать к баракам в другом месте, где постройки ещё сохранились, потому что вблизи тракта они разграблены и большинство сожжено.

Володя повёз нас по ухабистой дороге, которая удалялась вглубь лесных массивов. Он рассказал, что к этим баракам он иногда заезжал потому, что в одном из них когда-то ютился и его отец. Заключённые этого лагеря занимались добычей золота. Когда подъехали к потемневшим гигантским низеньким постройкам с разбитыми маленькими в торцах оконцами, сделалось жутковато. Бараки были построены из лиственниц, но имелись и каркасные, засыпные, которые арестанты называли клоповниками. Володя здесь для нас был настоящим экскурсоводом. Он изучил всё досконально, вначале ездил сюда с отцом много раз, а потом привозил даже своих детей. Зрелище весьма грустное, печальное, унылое. Вдали от трассы бараки сохранились; зашли в первый — он был бревенчатым, потолки низкие, высота два метра двадцать сантиметров, внутри мрак, слабый свет еле проникал с двух торцовых окон. Всего два небольших окна на весь барак, который вытянулся на шестьдесят метров. Мы посчитали в этом бараке количество нар, их оказалось сто двадцать восемь. Покосившиеся нары все были спаренные, двухэтажные. В середине барака сохранилась проржавевшая железная бочка, которая использовалась в качестве печки. Имелись столы со скамейками. Стены изрезаны фамилиями и именами, из-за полумрачного освещения порой трудно было прочесть надписи. Кое-где написаны были целые куплеты и фразы. На затоптанном грязном полу валялись обрывки серой солдатской шинели с раздавленными потемневшими жёлтыми пуговицами. Около печки, словно замер, огромный ботинок с разинутой пастью оторвавшейся подошвы, из которой торчали ржавые гвозди. Поблизости прислонился к нарам остаток изношенного серого валенка. Здесь же поблёскивала изогнутая пряжка от солдатского ремня. Под нарами среди мусора разбросаны клочки бумаги.

Володя показал крайние нары, на которых когда-то прозябал его отец. Нары были очищены от мусора; он поддерживал около нар чистоту, следил, как на кладбище ухаживают за могилой своих родственников. Над изголовьем значилась фамилия его отца. Володя поведал, что место отца находилось с краю, потому что ему часто приходилось вставать раньше всех, иногда приходили и поднимали его, когда требовалось увозить груз или доставлять очередную партию заключённых. Зимой, в лютые морозы, машину завести можно было через несколько часов, отец разжигал костёр, грел воду, с дровами тоже была проблема. Небольшой запас дров отец постоянно хранил в кузове, а растопку прятал в кабине.

Посмотрев барак, мы отправились за его пределы, Володя показал покосившиеся сторожевые вышки и кладбище, на котором было захоронено огромное количество арестантов. Кое-где стояли столбики с номерами, на некоторых по несколько номеров. На душе появилась такая тревога, что я попросил отправиться в путь.