Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)

— Нет, умею, — обнаженная, я села на столе и вырвала свиток. Волосы зашевелились у меня на голове: «Мэн Кид, Лян Сон, Аля Вер … Кью Рес, Ния Вис, Сиен…». — Что это за список, Мака? Кого ты записываешь?

— Это экономические дела, — отмахнулся он и полез целоваться. Я больно пихнула его между ребер и еще раз перечитала список. Сплошные женские имена! Некоторых из них я даже знаю!

— У меня с тобой никаких экономических дел нет! — воскликнула я, уже понимая, что это, и чувствуя, что сейчас умру от этого знания. — Что это за список, Мака? Почему я в нем не последняя?

— И надо же тебе, женщина, испортить такой момент! — он словно переменился в лице, стал разом из доброго злым, из нежного грубым. — Я не виноват, что ты так долго ломалась!

Его любовницы. Я была в списке его любовниц. Даже не на последнем месте.

— Подонок, — из-за слез я не видела ничего вокруг, — как ты мог? Ты ранил меня в самое… в самое сердце…

— Прекрати, — насмешливо сказал он, — кто другой бы согласился сделать это с тобой?

Я вытерла слезы и взглянула на свое тело. Мужицкое, угловатое, без груди и пышных бедер, все покрытое шрамами, словно письменами… Кто другой? Да никто…

— Какой же ты подонок, — прошептала я, захлебываясь в рыданиях, — подлец… Мое имя никогда не будет стоять в этом списке.

Я схватила ближайший карандаш и перечеркнула строчку «Кью Рес» с такой силой, что разорвала бумагу и проделала в свитке прямоугольную дыру.

— Ты что делаешь! — взревел он. — Ты же его испортила, дура! Я столько лет его заполнял!

Я махнула рукой, желая его ударить, но промахнулась, и была даже рада этому — я любила этого урода, любила так сильно, что ни за что не смогла бы сделать ему больно… ни за что!

Рыдая, словно ребенок, я спрыгнула со стола и бросилась прочь, на ходу подбирая свою одежду и кое-как прикрывая свое уродливое тело. Мне было так плохо… так плохо… ужасно… Сколько хороших слов он мне говорил, сколько признавался в любви! И все это было для него лишь пустым звуком? Всего лишь местом в длинном списке женских имен…

Да как могут такие люди вообще существовать!

Я выбежала за стену города, бросилась в лес, и там упала на колени, затем и вовсе на бок, и принялась, рыдая, кататься по земле. Меня словно разрывало изнутри от отчаяния, и — как странно! — ненавидела я в этот момент не его, а себя, только себя, и свое уродливое тело, которое никто не мог полюбить.

В моих руках оказался карманный нож. Первый удар я нанесла, почти не понимая, что делаю, но боль, пронзившая мою руку, показалась мне подобной удовольствию, и я принялась резать свою кожу, со всей силой, со всем гневом, что были во мне, разбрызгивая свою кровь, разрывая свою плоть и наслаждаясь этой невыносимой болью, как лаской любимых рук. Я заслужила. Я дерьмо. Я мерзкая и отвратительная. Я должна умереть. Меня уже давно должны были убить, я заслуживаю смерти. И я сама это сделаю.

На левой руке уже не осталось места, и я сжала нож ею, начав резать правую, в исступлении продолжая причинять себе боль. В действительности я не чувствовала и половины той боли, которую должна была бы, и только рыдала неистово, как безумная, и кромсала свою плоть ножом, словно это были не мои руки, а его. Но его руки всегда были так нежны со мной! А мои, мои мерзкие, уродливые, кривые, грязные, пусть им будет плохо, пусть мне будет плохо, меня никто не полюбит, так зачем тогда мне вообще жить?

— Сука, сука, сука, — повторяла я громким шепотом сквозь слезы. — Тупая мерзкая бесполезная сука, сдохни, сдохни, сдохни, к черту, сдохни, сука, сука, сдохни…

Увидев его, я так испугалась, что завизжала и попыталась убежать, но он удержал меня, выбил из моих ослабевших рук нож и обхватил мою голову, прижал к своей груди. Его волосы пахли мятой и лавандой…

— Что же ты делаешь, — прошептал Ти Фей перепугано. — Ты с ума сошла, Кью?..

— Отпусти меня! — взревела я, вырываясь из его объятий, оказавшихся неожиданно крепкими — или это я так ослабела? — Ненавижу тебя тоже! Ты такой же подонок! Подлец! Ты тоже всем лжешь, что любишь, только чтобы трахнуть!

Ти Фей сжал меня крепче.

— Серьезно? Он воспользовался тобой? — прошептал он дрожащим голосом, закипая. — Вот червяк! Ну я ему… Ах, Кью, ты вся в крови!

— Оставь меня, — простонала я почти жалобно. — Хочу сдохнуть… сдохнуть…

Мои руки охватило тепло, и я опустила глаза на них — Ти Фей лечил меня. Я хотела вырвать руки, но сил не было.

— Оставь… сдохнуть…

— Не могу в это поверить, — печально произнес Ти Фей. — А как хорошо играл! Даже меня заставил поверить, что любит тебя…

— Вы, подлецы, так в этом хороши! Вы заодно…

— Перестань! Я никому не лгу, что люблю их! И вечных чувств не предлагаю.

Я подняла глаза к небесам. Снова текли слезы…

— Пожалуйста, Фей, просто дай мне умереть…

— Из-за этого урода, что ли? Вот еще!

Я увидела свой нож, лежащий на земле, и потянулась за ним. Ти Фей порывом ветра откатил его в сторону.

— Не вздумай! Хватит. Это тебе не поможет.

— Пожалуйста, — прошептала я, — пожалуйста, мне так плохо… я не могу… прошу тебя, дай нож…