Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)

— Мне кажется, вы голодные, — сказал он.

Я хотела возразить, что не употребляю животную пищу без крайней необходимости, но взглянула на благоговейное лицо Ти Фея и смолчала. Ребенок был в таком восторге от встречи с настоящим драконом, что мне не хотелось своим ворчанием портить ему момент. Мы запекали рыбу на костре, а Ти Фей, не закрывая рта, разговаривал с Нимфом.

— Мне пока немного лет, — рассказывал дракон, поглядывая на Ти Фея своими косыми глазками и вздыхая. — Но в пятьдесят лет мы, драконы, покидаем родительское гнездо — вернее, нас выпихивают, как птенцов! И меня также выпихнули. Хотя я не испытываю никакого восторга от этой… как ее… свободы!

— Я тебя так хорошо понимаю! — вздохнул загадочно Ти Фей. — Меня тоже выпихнули из дома в монастырь — а я, может быть, хотел стать поэтом!

— Ты пишешь стихи? — удивился дракон. — Какой ты образованный юноша!

— О, да! — у Ти Фея глазки прямо засияли. — Хочешь послушать? Я это дело очень люблю!

Нимф кивнул, явно заинтересованный. Ти Фей подобрал под себя ноги и начал:

— Сон сжимает мне веки, как странно;

Чую запах ночи и дождя.

Мерзнут руки, дышу. Неустанно

Бьется сердце, и кровь горяча…

Я фыркнула и отошла от костра. Пусть занимаются поэзией, а мое глупое лицо им, наверное, только мешать будет! Ничего в этом не понимаю.

Дойдя до озера, на которое уже опустилась ночь, я принялась бродить по берегу и бросать в воду камешки, размышляя о чем угодно, кроме стихов, и все равно думая о них. Эльфы — это возвышенный, богемный народ, и никто не станет ставить под сомнение тот факт, что самые талантливые музыканты и поэты рождаются именно среди моих братьев и сестер. И мое непонимание, как нужно жечь глаголом сердца, и мое неумение красиво говорить, и моя, чего уж там, глупость, короче, все это, что может быть вполне нормально для человека, для эльфа было подобно проказе или какой другой болезни, из-за которой человека все избегают. И я, я с радостью была бы такой же, как эти эстетствующие гурманы, кружилась бы под стеклянными куполами в ритмах вальса, пела бы песни собственного сочинения; но сколько ни бились надо мной учителя, я совершенно не умела петь…

— Кью? — голос Ти Фея прозвучал так неожиданно, что я даже закричала. — Извини… ты чего ушла? Там еда готова. Знаешь, если тебе так не понравились мои стихи…

Я повернулась к нему лицом и поежилась то ли от ветра, то ли от жалкого и жалостливого выражения его мордашки.

— Нормальные стихи — если бы я в этом понимала… Просто у меня на разговоры об искусстве аллергия.

— Поэтому ты и покинула земли эльфов?

— Если бы ты только знал, как ты прав…

Ти Фей тяжко вздохнул и взял меня за руку.

— Пойдем, пойдем. Мы больше не будем, обещаю.

Мы сделали пару шагов, и с моих губ сорвался вопрос:

— Ти Фей, а ты много книг прочитал в своей жизни?

— Ну, — он задумался, — наверное, пару сотен. Мы в монастыре только и делали, что читали всякие книжки да занимались боевыми искусствами. А что?

— А я не умею читать, — я неловко улыбнулась и почувствовала, что краснею. — И писать. Только свое имя, «Кью».

— О, — Ти Фей явно не знал, что на это ответить. — Ну, хочешь, научу?

— Хочу, — выпалила я, сама не совсем поняв, что сказала. — Когда… когда все закончится, да?

Мы уже стояли у костра, и в его свете я видела, что Ти Фей улыбается.

— Когда все закончится, — кивнул он. — А теперь кушать, ты ж моя ранимая Скиталица…

Я позволила себе пропустить это мимо ушей и пододвинулась к огню. Разговор Ти Фея и Нимфа проходил по-прежнему без моего участия, но больше не затрагивал стихов.

Теперь они говорили о прочтенных книгах, и мы с Ти Феем дивились тому, сколько всего дракон успел перечитать, а тот все не хотел объяснить нам, где находится драконья библиотека, и только рассуждал о поступках каких-то литературных персонажей. Я считала звезды на небе, доходя до десяти и начиная сначала, и слушала завывания ветра в горах. Заснули мы совсем поздно, и при этом Ти Фей спал в стороне от меня, поближе к Нимфу, и, должно быть после того, как я отключилась, они еще долго о чем-то разговаривали.

Проснулась я оттого, что мне было холодно. Разлепила глаза, села, уставившись недовольно на погасший костер, и подтянула к себе высохшие за ночь вещи — спать мне пришлось совсем без одежды. Ти Фей еще дрых, положив голову на шею своего нового друга и зябко прижав коленки к груди. Я вздохнула, сняла куртку, накрыла его и пошла разводить костер, чтобы самой согреться. В конце концов, все лучшее — детям, а Ти Фей, как бы короток ни был человеческий век, в свои годы все равно был сущее дитё.

Когда он поднял голову и сонно обвел озеро взглядом, у меня уже был готов и костерок, и завтрак в котелке. Почувствовав, что он зашевелился, проснулся и Нимф, и они очень тепло поздоровались:

— Доброе утро, Ти Фей. Ты не замерз ночью?

— Не очень. А как тебе спалось, Нимф?

— Не так уж плохо. Наши разговоры утомили меня. Но как же давно у меня не было такого приятного собеседника, как ты!

Я с ужасом подумала, не решит ли это существо пойти с нами? Вот уж чего я точно не переживу!