Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)

— Это не укладывается в моей голове, — признался он задумчиво, — я думал, что Солнцепадение стало концом цивилизации. А выходит, что оно открыло невероятные горизонты для человечества! Чего стоит весь прогресс, вся техника, против одной лишь способности летать по воздуху? Телепортироваться? Создавать огонь? Нет, это невероятно! А он и раны лечить может?

— Может.

— И медицина не нужна! С ума сойти! А я прожил в этом городе столько лет, даже не имея представления обо всем этом…

Он был очень трогательным в этом своем восторге, но мне на ум все равно шли какие-то тяжелые мысли, и огромный, голый, грязный город давил на виски, отравлял мой разум. В голове не укладывалось, как один-единственный камень, упавший с небес, мог изменить жизни миллионов?.. Миллионов?

— Сколько, говоришь, людей жило на планете?

— Около семи миллиардов. А что?

Я попыталась представить, сколько это, но мне казалось, что даже песчинок на пляже гораздо меньше.

— Эльфов никогда не будет так много, — пояснила я. — Мы ходим беременными несколько лет. Очень сложно это вынести. Так что у нас редко бывает много детей. И я просто думаю: что бы стало с моим народом, если бы и на наше время пришлась катастрофа?

Ти Фей встал на колени, схватился за меня, подтянулся вверх, чтобы обхватить мою талию, и прижался щекой к моему животу.

— Я читал одну книжку. Там тоже были эльфы! Они владели светлой магией и жили в лесу. А когда началась война, они стреляли из волшебных луков и оживляли деревья! Были очень крутыми! Так все и будет!

— Светлая магия? Волшебные луки? Живые деревья?! — я погладила его по голове. — Ти

Фей, это все сказки.

— Эти сказки дали название твоему народу, — возразил Хотару. — Эльфы. Так называли фольклорных персонажей. Лесные жители с острыми ушами. И поскольку мутация чрезмерного роста и силы связана с мутацией формы ушной раковины, люди, у которых рождались такие дети, называли их эльфами. Я так полагаю.

Ти Фей попытался дотянуться до моего уха, но не достал. Я вздохнула и взяла его на руки, чтобы дите могло поиграться вдоволь.

— Хотару, значит ли это, что и драконы — люди?

— Драконы — это всегда очень печально.

Закрыв глаза, я на секунду представила себе это. Быть человеческой женщиной, совсем такой, как Ти Фей, а произвести на свет что-то такое, как Нимф или дракон Гор. Носить его девять месяцев под сердцем. Мучиться в родах. А затем увидеть его: несуразного, чешуйчатого, страшного, услышать его нечеловеческий вопль…

Я всхлипнула и печально взглянула на дома вокруг. Этот город не только хранил печальные воспоминания о гибели человечества. Он хранил и бесчисленное количество печальных судеб отдельных женщин.

— Ты плачешь? — тихо спросил Ти Фей.

— Я боюсь, — ответила я громким шепотом, — Этот город давит мне на мозги.

Что-то холодное упало мне за шиворот и я вздрогнула. Начинался дождь. Свинцовая река показалась мне совсем черной.

— Надо бы найти укрытие, — произнес Хотару, подняв глаза в серое, низкое небо. — А то промокнем и простудимся. Здесь неподалеку есть одно место, куда я часто хожу, там должно быть чисто.

— Пойдем.

Ти Фей втянул носом воздух и потерся щекой о мою щеку.

— Ты меня понесешь?

— Понесу, пьянь.

— Вот какая ты у меня хорошая…

Он стиснул меня в руках, а мне было ужасно тоскливо на груди.

Мы поднялись на мост, перекинутый через речушку, и я бросила короткий взгляд на серую воду. Из глубин на меня смотрели черные глаза статуи коня, его рот был открыт, словно в крике, и мне даже показалось, что я и правда слышу ржание лошади, разносящееся по воздуху. Вода обтачивала сброшенную статую, ее гладкое тело было покрыто наростами, грязью, и лишь морда, видневшаяся над беспокойно гладью реки, была чиста. Я наклонилась и дотронулась до лошадиного носа рукой. Казалось, что конь был теплым, как живой. Я погладила его, обвела искусно сделанную голову пальцами, а потом увидела, что коса Ти Фея, которого я все еще держала на руках, плещется в воде. О черт.

— Извини, Ти Фей, — пробормотала я, выпрямившись и схватившись за кончик его косы через собственную куртку, чтобы не соприкасаться кожей с грязной водой. — Сейчас, сейчас отожму…

— Мн-мн-мн, — ответил спящий Ти Фей и повернул голову, прижавшись к моему плечу другой щекой. Я услышала, что Хотару меня зовет, и поспешила за ним. О том, что я искупала волосы Ти Фея в странной темной воде, я решила не говорить.

Мы шли по серым, старым улицам, и я понимала, что когда-то этот город должен был быть красивым. Хотя здания были старыми и пошарпанными, они все равно внушали благоговение своими размерами, и я могла примерно представить, где на них раньше были разнообразные украшения. Мы прошли мимо парка, который был обнесен высоким деревянным забором, сколоченным как будто из подручных материалов, а затем обогнули его и вышли к огромному серому зданию с заколоченными окнами и заваренной железной дверью.

— Мы пойдем через секретный ход, — сказал Хотару, неспешно идя вдоль здания. — Ти Фею здесь понравится. В этом домике хранятся плоды умов многих поколений…