Непридуманные истории, или Монастырские встречи — 2

Мать Филарета, а в миру тогда просто Людмила Гречина, в Бога верила всю жизнь. Она закончила Московский авиационный институт (МАИ) и работала инженером. Думает, что, если бы не пришла к Богу, то её уже не было бы в живых, как нет в живых некоторых её ровесниц, работавших вместе с ней. Но когда человек растёт духовно, Господь даёт ему время, не.срывает несозревший плод.

Она рассказывает о своём приходе в Церковь. Воцерковление Людмилы Гречиной произошло довольно-таки чудесным образом. Она вместе с сыном была в Италии. Выходила вечером гулять, любовалась холмами вдали и каким-то монастырём, прекрасный вид на который открывался с пригорка. И вдруг она услышала голос:

— Вернёшься в Россию — пойдёшь в монастырь.

Сказано это было так ясно и чётко, что, вернувшись в Россию, Людмила, которой в то время было уже пятьдесят семь лет, решила обратиться к старцу. Она приехала в Оптину пустынь к оп- тинскому духовнику, известному всей России старцу отцу Илию.

К отцу Илию попасть трудно, ведь желающих посоветоваться со старцем, попросить его молитв или просто благословения всегда больше, чем может вместить день даже такого подвижника. Но Людмила с Божией помощью не только сразу же смогла поговорить с ним, но и стала его духовным чадом. Старец прозорливо предвидел её монашеский путь. Он сразу же предложил Людмиле поехать в Новодевичий монастырь.

— Как в Новодевичий? Да там же музей, батюшка!

Старец улыбнулся и ответил:

— Там монастырь. Уже четыре месяца как открыт.

— А кто меня туда возьмёт-то в мои годы?!

— Иди, иди! Тамошняя игуменья тебя возьмёт, не сомневайся!

И он дал характеристику игуменьи, хотя никогда в жизни её так и не увидел.

Людмила поехала в Новодевичий монастырь. И живёт там уже пятнадцать лет. Отец Илий стал её духовным отцом. Правда, приезжает она к нему нечасто. Как-то раз она, уже будучи монахиней, подумала: «Редко я батюшку вижу, может, и не считает он меня своим чадом- то?» И загрустила. Через пару дней получает письмо от старца. А начинается оно словами: «Чадце моё духовное!» Утешил батюшка!

Мать Филарета вспоминает о случаях прозорливости духовного отца: «Батюшка иногда мог дословно повторить слова, сказанные в келье Новодевичьего монастыря, хотя находился за четыреста километров от Москвы — в Оптиной пустыни».

Как-то раз она привезла духовному отцу подарок из Александрии — подрясник очень хорошего качества из натурального хлопка. Стоит среди паломников, ждёт отца Илия, а он стоит недалеко, спиной к ней, и на чьи-то вопросы отвечает. Мать Филарета ждёт, а сама вспоминает, как старец все подарки тут же раздаривает. Как-то паломница ему банку клубничного варенья дарит, а он тут же её матери Филарете передаёт и говорит: «Давай вот матушке варенье-то отдадим, ей нужнее». И вот сейчас стали её помыслы донимать о подряснике — не будет ведь носить-то батюшка, подарит кому-нибудь! Хоть бы уж сам поносил! Такой подрясник хороший! Нет, не будет сам носить... Точно, кому-нибудь подарит...

В этот момент старец к ней оборачивается и говорит:

— Ну давай, давай уже свой подарок! Да буду, буду я его сам носить!

Мать Филарета улыбается.

— Матушка, а трудно было начинать монашескую жизнь в Новодевичьем?

— Первый год был особенно трудным: приходилось всё восстанавливать, всё заново, не было келий, пригодных для жилья. Сначала я была девятой в списке сестёр. А потом стала второй. Не все выдерживали. Монашеская жизнь многотрудная. Да ещё и в неустроенной обители.

Поначалу спали на антресолях Успенского храма, где не было отопления.

Накидаем на себя одеяла и спим как в гнёздах, только пар от дыхания поднимается. Залезали по лестнице. Вверх-то ещё ничего, а вот спускаться труднее. Помыться и постирать было негде, раз в неделю ездили кто куда, чтобы душ принять.

Я вспоминаю, что было ей в ту пору под шестьдесят лет. В трудную минуту, когда появились мысли, что не выдержит она таких испытаний, духовный отец прислал письмо. В нём он писал о том, как хорошо подвизаться в таком старинном монастыре. И уныние отошло.

Мать Филарета, как я уже сказала, была келейницей игуменьи Серафимы. Находилась рядом с ней в последние дни её жизни в больнице. Вспоминает, как по настоянию игуменьи сёстры повезли её, 85-летнюю матушку, из больничной палаты на вечер памяти её деда, священномученика Серафима (Чичагова). Как сопровождала её на многолюдном вечере улыбающуюся, в игуменском облачении. Весь вечер игуменья держалась так, что никто не догадывался о её болезненном состоянии. А ведь ей оставалось жить чуть больше двадцати дней.

Мать Филарета вспоминает, что, когда мать Серафима умерла, пальцы её правой руки были сложены в крестное знамение — до последней минуты она молилась.

Сейчас монахиня Филарета трудится в Новодевичьем монастыре: возрождает монашескую жизнь на новом подворье в Подмосковье. Пришлось ей недолго понести и крест настоятельницы.

Годы идут, ей уже за семьдесят. Пора бы на покой! Но нужно успеть ещё многое. И мать Филарета садится к столу— дописывать очерк о своей игуменье. Помоги ей Господи!

В гостях у матушки Сепфоры