Непридуманные истории, или Монастырские встречи — 2

— Я недавно читала об этом писателе. Любопытная деталь: он был профессиональным лингвистом, и его требование к издателям книг было следующим: на любом языке имена его героев должны были сохранять свою транскрипцию. А большинство его героев носят имена древних демонов. Ты знаешь, что это опасно, сынок? Все эти ролевые игры, когда люди называют себя именами демонов? Это так похоже на инициацию...

— Мам, ты говоришь ерунду! Я тоже играл в эти игры. И был эльфом. И мои друзья играли. И со мной ничего страшного не случилось.

Лена печально вздохнула:

— Да, ничего, кроме того, что ты потерял веру. Вспомни, как маленьким ты читал «Отче наш». Как встречали мы Рождество. Да даже когда ты поступал в университет и сдавал экзамены, ты просил меня помолиться о тебе! И сам молился! У тебя в комнате до сих пор стоят иконочки твоих любимых святых! Преподобного Сергия Радонежского! И преподобного Александра Невского! И Архангела Михаила!

— Подумаешь, стоят! Да я их прямо сейчас и выкину!

Лена онемела. Сын поднялся и ушёл к себе в комнату. Лена встала из-за стола. Дочь с мужем переглянулись, и дочка стала заваривать чай. А Лена пошла в свою комнату и встала перед иконами. Божия Матерь смотрела на неё печально. А любимый святой Сергий Радонежский — строго. Лена заплакала и прошептала:

— Это я виновата. Я не смогла вырастить сына верующим человеком. Господи, прости меня, пожалуйста. Батюшка, преподобный Сергий, прости меня!

Она вспомнила разговор с духовным отцом. Лена тогда пожаловалась, что сын теряет детскую веру, что не признаёт больше православия. А она, Лена, молится за него. Но молитвы её безуспешны. Духовный отец ответил:

— Молитвы матери не бывают безуспешны. Просто люди сейчас очень гордые. Приходят к Богу через скорби. Вот и у твоего сына будет в жизни момент, когда он почувствует себя в тупике. Он будет искать выход. И всё-всё будет закрыто. Понимаешь? И останется только один маленький выход — к Богу. И тогда он — раз и пойдёт по этому выходу. Вот так

Духовный отец у Лены был непростым, многие считали его прозорливым. Только в монастыре старались избегать этого слова, говоря: «У него интуиция...»

И Лена испугалась:

— Нет, я не хочу, чтобы в тупике! Пусть он вернётся к Богу просто по моим молитвам. Или пусть эти скорби будут у меня.

Духовный отец подумал и медленно сказал:

— Да, Лен, эти скорби на самом деле могут быть у тебя вместо твоего сына. Но ты сама не знаешь, чего просишь. Ладно. Ты просто молись за своих детей, вот и всё.

Эти воспоминания пронеслись быстро. За спиной послышалось смущённое покашливание. Лена вытерла слёзы и обернулась.

— Мам, ты это, прости, сам не знаю, что на меня нашло. Пойдём за стол. Больше не будем спорить. Новый год ведь.

И Лена вернулась за стол. А потом потихоньку выскользнула и заглянула в комнату сына. Иконы стояли на месте. Остаток вечера прошёл дружно.

А перед сном, когда дочка с мужем уже легли спать в своей комнате, сын заглянул к Лене. Он нерешительно подсел к ней на диван. Вся самоуверенность его куда-то пропала. Взял маму за руку, как в детстве, потёрся носом об нос и сказал, волнуясь:

— Мам, я хотел рассказать тебе... Знаешь, я зашёл в комнату с твёрдым намерением убрать иконы. Но когда подошёл к ним, то растерялся: я вдруг вспомнил! Мам, я молился батюшке Сергию! Да, я вспомнил! Перед экзаменами! И Архангелу Михаилу молился! В опасности! И знаешь, что еще я вспомнил? Они мне ПОМОГАЛИ! А теперь они смотрят на меня так печально. А я говорю, что их нет! И собираюсь их иконы выбросить! Мам, я не смог их выбросить. И ещё знаешь, что? Они смотрели на меня как

ЖИВЫЕ! Мне даже стало страшно. И сейчас немного страшно. Мам, прости меня, ладно?

— Не бойся, сыночек! Ты просто подойди к ним и прочитай «Отче наш». Перед сном. Как в детстве. Помнишь? С Новым годом, сыночек!

— Помню, мам. Не знаю. Посмотрим. Спокойной ночи, мам! С Новым годом!

И сын ушёл к себе. А Лена встала, оделась, зажгла лампадку и взяла в руки молитвослов.

Ветка вербы

В очередной приезд в Оптину пустынь духовный отец дал Лене послушание ухаживать за старенькой и больной бабушкой. Нести послушание нужно было вместе с духовной сестрой Людмилой и жить одну неделю с бабушкой в монастырском доме рядом со стенами Оптиной, а другую неделю в стареньком домике этой самой старушки, на окраине Козельска: топить там печь, присматривать. Лена Людмилу давно знала, Люда жила в Оптиной много лет и была человеком добрым, кротким и терпеливым.

Да и домик этот Лене был знаком. Она жила в нём прошлой зимой, и ей там очень понравилось. Понравилось топить печку и слушать, как уютно потрескивают дрова, смотреть, как разгораются ярко-красные язычки пламени. Пить ароматный чай, сидя у печки, и посматривать в окно, где виднелись белоснежные сугробы, мягко кружился снежок и сказочные деревья в инее кивали ветками, заглядывая в дом. А чуть подальше вырисовывались золотые купола и белоснежные храмы Оптиной пустыни.