Неприятности в Валентинов день

— Я не играю с Виктором, — ответила Кейт, проходя к стойке и убирая кий на место. Ее нервы были на пределе, и она просто хотела лечь спать. — Я иду домой.

— Ты должна сыграть, — настаивал Виктор. — Никто не может побить нас, Уорсли.

— Особенно девчонка, — прибавил Тётл.

Ой-ёй. Они пьяны, сказала себе Кейт.

— Может, в другой раз.

— Всем известно, что это неправильно, когда женщина выигрывает у мужчин.

Кейт подумала, что ей стоило бы проглотить последнее замечание, но она и так сдерживалась весь вечер. Она устала от попыток быть милой.

— Виктор, если тебе для хорошего настроения нужно побить женщину, то у тебя на самом деле более серьезные проблемы, чем плохая игра в пул.

— Что это значит?

Кейт действительно хотела, чтобы ей не пришлось ничего объяснять.

— Это значит, что настоящего мужчину женщине не напугать.

— Я покажу тебе, кто здесь настоящий мужчина.

Боже, если он схватится за свое «хозяйство», то ее просто вырвет. Кейт покачала головой.

— Ты на наркотиках?

— Нет.

— Ударился головой?

— Нет. Меня лошадь часто лягала.

— Ну, это многое объясняет, — произнесла Кейт и попыталась пройти к выходу.

Виктор сделал шаг вперед и встал у нее на пути:

— Ты не уйдешь, пока мы не сыграем.

Кейт глянула в глаза Виктора — голубые, мутные, налитые кровью — и почувствовала, как сильно забилось сердце.

— Эй, придурок, — вмешался Роб, появляясь из-за спины Виктора. — Она сказала, что не хочет больше с вами играть.

Кейт перевела взгляд с Тётла на Саттера, стоявшего в паре шагов от них. Невероятное чувство облегчения успокоило ее бешено колотящееся сердце, возвращая его к привычному ритму.

— Не твое дело, — ответил Тётл.

— Теперь мое.

— Можно подумать, ты на нее запал. Она же мужеподобная, но, может, именно это тебе в ней и нравится.

— Что конкретно ты пытаешься сказать, Тётл?

— Что ты педик. — Уорсли указал на Кейт большим пальцем: — А она твоя лесбиянка.

По мнению Кейт, ответ был исчерпывающим.

— Не очень-то мило с твоей стороны. — Роб вздохнул, снимая бейсболку и бросая ее на бильярдный стол. — Ты должен извиниться перед Кейт.

— Или что?

— Или то: я сделаю так, что ты захочешь извиниться. — Саттер провел рукой по волосам. — Наверное, тебе стоит отойти, Кейт.

Ей не нужно было повторять дважды: она втиснулась между стойками с киями.

— Я тебя не боюсь, — заявил Тётл, пританцовывая и раскачиваясь, как какой-то ни на что негодный боксер.

Саттер стоял, опустив руки, с удивленной усмешкой наблюдая за Уорсли, который, наконец, размахнулся, и Кейт едва разглядела движение кулака Роба, прежде чем тот впечатался в лицо Тётла. Уорсли отлетел назад, и Кейт отпрыгнула в сторону за миг до того, как он врезался в стену, у которой она стояла.

Тётл сполз на пол с расфокусированным, остекленевшим взглядом.

— Сукин сын! — завопил Виктор и бросился на Роба.

При столкновении с коренастым телом второго Уорсли Роб отшатнулся на пару шагов назад.

— Я тебе морду набью за брата, — пригрозил Виктор, резко размахиваясь и нанося удар Саттеру в челюсть.

Голова Роба откинулась назад, но он тут же ответил Виктору двумя короткими ударами, после чего коротышка оказался оглушенным, но все еще на ногах.

Пирс вбежал в комнату, ринулся к Тётлу, который что-то бессвязно бормотал, и помахал рукой перед лицом брата, а потом схватил кий с подставки. Прежде чем Уорсли успел повернуться, Кейт встала перед ним.

— Похоже, что Роб вот-вот разберется с Виктором. Почему бы тебе не подождать своей очереди?

— Что ты мне можешь сделать?

— От тебя зависит.

— Убирайся с дороги, лесбо!

Лесбо? Кейт не слышала этого слова со старших классов. Это братьям Уорсли следовало убраться отсюда. Она смотрела на кий, когда Пирс поднял его и бросился к ней. Но глаза Уорсли были прикованы к Робу, который отвесил Виктору последний удар, отправляя того в нокдаун. Когда Пирс пробегал мимо Кейт, она поставила ногу между его больших ботинок. Затем удар локтем по спине — и Пирс полетел вниз. По пути он стукнулся головой о бильярдный стол и рухнул на пол безвольной кучей. Все еще сжимая в руке кий, Уорсли застонал и перекатился на спину. В тусклом свете лампы, болтавшейся на потолке, он поднял взгляд такой же остекленевший и расфокусированный, как у Тётла.

— Черт подери, — успел простонать Пирс, прежде чем его глаза закатились, и он отключился.

Роб оглянулся на Кейт. Его зеленые глаза сияли.

— Ты в порядке?

Она проглотила комок в горле и кивнула.

В зале кто-то выдернул из розетки провод музыкального автомата. Сквозь шум крови, стучавшей в ушах, Кейт услышала чьи-то крики и ругань. В дверной проем были видны разбитые столы, стулья и пролетавшие мимо тела.

— Черт, о да, — произнес Роб и коснулся красной отметины на челюсти.

Он ухмылялся так, будто на славу повеселился.

— Я что-то пропустила? Что тут веселого?

Саттер схватил бейсболку и разразился смехом, выражавшим истинное наслаждение, смешавшимся со звоном разбитого стекла и отдаленным завыванием полицейских сирен.

Он был ненормальным. Сумасшедшим. Здоровенным взрослым придурком.

Глава 7

Фасад «Оленьего рога» светился, как будто праздновали четвертое июля.