Неприятности в Валентинов день

— Стэфани Эндрюс не выглядела ненормальной, пока не выстрелила в меня. Самое страшное в психах то, что они могут выглядеть такими нормальными.

Он был прав.

— Ты видела Кейти Бейтс в «Мизери»? — спросил Роб, когда ножки его стула со стуком опустились на пол. — Она была страшна, как черт, — взял еще один сэндвич и впился в него зубами.

— Точняк, чувак.

Роб засмеялся и проглотил.

— Итак. Ты оставила работу и переехала в Госпел, потому что психованный придурок убил свою семью?

Это было одной из причин.

— Я ушла, потому что больше не могла говорить себе, что люди, которых я выслеживаю, преступники и заслуживают того, чтобы их поймали. И почему-то я сразу почувствовала себя лучше.

— Ты приехала сюда в поисках перемен, как и я, — сказал Роб так, будто это был факт, не требующий доказательств.

— Возможно.

— Ты думаешь, что когда-нибудь вернешься?

— К работе детектива? — она отрицательно покачала головой.

— В Вегас?

Кейт на секунду задумалась: Вегас пережевал и выплюнул ее, но иногда она по-настоящему скучала по ярким огням большого города, который действительно никогда не спит.

— Может быть, я провела там слишком большую часть своей жизни. Там я закончила последний класс средней школы и поступила в Университет Ла Верне. Там я привыкла к вечеринкам в стиле рок-звезд, а позже получила свою лицензию частного детектива. Вегас всегда был для меня домом. Может быть, он станет им снова.

Роб быстро расправился со своим и ее сэндвичами, а затем увлек Кейт обратно наверх. Они занимались сексом у гранитной стены в душе, претворяя в жизнь фантазию под номером девятьсот девяносто шесть.

После Саттер вытер Кейт, и они отправились смотреть десятичасовые новости. Обессиленный Роб заснул во время репортажа о погоде.

Кейт убрала его руку со своей талии, собрала обувь и нижнее белье и посмотрела на Саттера в последний раз: тот спал среди спутанных простыней и серебристого лунного света, струившегося на кровать. Спустившись вниз, Кейт натянула через голову платье, надела туфли и засунула трусики и лифчик в маленький черный рюкзачок.

Потом она ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь, потому что именно так ты поступаешь с мужчиной из своих фантазий. Ты уходишь до того, как сделаешь что-нибудь глупое, например, останешься до утра. Прежде чем ты сможешь обмануть себя и решить, что это все реально.

На следующее утро Роб вошел в «М&С» и тут же начал искать Кейт взглядом. Она стояла за кассой и пробивала для Регины Клэдис товары, доставая их из голубой пластиковой корзины. Кейт выглядела хорошо. Хорошо в том смысле, что Робу захотелось взвалить ее на плечо и унести домой. Пожилая женщина что-то сказала, и Кейт рассмеялась: теплый, веселый звук, который проник между ребрами Роба и угнездился у него в груди.

— Доброе утро, Роб, — окликнул его Стэнли со своего места у кофейного автомата.

— Привет, Стэнли.

— Привет, Роб, — сказал Диллон Тэйбер поверх кружки с кофе.

— Привет, шериф. Как дела? — спросил Роб, проходя через магазин к кассе.

— Не жалуюсь.

Кейт подняла глаза на Саттера. Уголки ее губ изогнулись совсем чуть-чуть, как будто она изо всех сил старалась удержаться от улыбки. На ней была белая рубашка, завязывавшаяся шнурками под грудью, и какая-то черная штучка под ней. Рубашка не была по-настоящему обтягивающей и не открывала взгляду ничего любопытного, но все-таки умудрялась быть чертовски сексуальной.

— Вы должны попробовать желе «Халапеньо», — сказал Роб Регине, вставая в очередь позади пожилой леди. — Оно на самом деле вкусное.

— То же самое говорит Кейт, — Регина повернулась и уставилась на него сквозь толстые линзы очков. — Но я пас.

— Ладно, но вчера я видел, как Иона с Адой сошлись в рукопашной.

Увеличенные глаза Регины прищурились.

— С чего бы это им спорить?

Об этом Роб не подумал.

— Кто знает, что заставляет некоторых женщин сбрасывать перчатки.

— Ха!

— Это ваш шанс, Регина, — сказала Кейт с улыбкой, которую больше не могла сдерживать.

Как только пожилая леди забрала свой пакет и удалилась, Роб занял ее место у кассы.

— Нам надо кое о чем поговорить, детка.

Улыбка Кейт увяла:

— Ты снова называешь меня деткой.

— Я знаю. — Он положил ладони на прилавок и наклонился ближе. — Ты хочешь поговорить здесь или в более укромном месте?

Кейт оглядела магазин, потом ее карие глаза встретились с глазами Роба:

— В кабинете моего деда.

— Показывай дорогу.

Обходя прилавок, Роб взглядом скользнул по спине Кейт, обтянутой белой рубашкой, до пояса черных брюк. Прошлой ночью он наконец-то увидел ту татушку: она была голубой и золотистой и покрывала почти половинку прекрасной гладкой попки.

Ему нравилась татушка. Ему все нравилось в Кейт. Кроме одного.

— Почему ты ушла ночью, не сказав мне ни слова? — спросил он, как только они оказались одни.

Кейт прислонилась спиной к закрытой двери, рыжие волосы спадали ей на плечи.

— Ты спал, и я не хотела будить тебя.

— Какого черта ты вообще ушла?

Когда он проснулся и обнаружил, что ее нет, он был зол. И не только потому, что хотел еще раз принять вместе с ней душ.

— Я не могла остаться. Особенно после лекции о прелюбодеянии, которую выслушала от своего деда.