Неприятности в Валентинов день

ГЛАВА 7Фасад «Оленьего рога» светился, как будто было четвертое июля [1]. По зданию и завсегдатаям бара, выстроившимся в ряд перед ним, скользили красные, белые и голубые лучи: вращающиеся мигалки трех полицейских машин отсвечивали от автомобилей на стоянке и прогоняли чернильно-черные тени в лесу неподалеку. Из салона «Блейзера»[2], принадлежавшего шерифу, Роб разглядывал всех, стоявших перед «Оленьим рогом». Ему на глаза попались два представителя местной власти, когда тех проверяли на трезвость, прежде чем позволить им уйти. Нечего было и думать устроиться поудобней на заднем сиденье «Блейзера». Да еще и наручники врезались в запястья. Было тесно как в преисподней, но Роб мог бы немного вытянуть ноги, если бы не закованная в наручники рядом с ним заноза в заднице. Саттер всегда знал, что Кейт Гамильтон приносит неприятности. Он просто не знал, как много неприятностей она приносит. Когда Кейт приехала в Госпел, она пустила все эти слухи о том, что он гей. И это заставило некоторых городских работяг смеяться над ним. Роб не испугался. Просто разозлился. А сегодня она впорхнула в «Олений рог» и привлекла внимание трех самых больших местных идиотов. Это был лишь вопрос времени, когда все выйдет из-под контроля между ней, парнями Уорсли и тем человеком, который должен будет вмешаться. Этим человеком оказался Роб. И теперь он торчал на заднем сиденье полицейской машины. И ко всему прочему, Кейт совсем не казалась благодарной. Саттер подглядел через плечо на ее скрытый в тени профиль и сказал: - Пожалуйста! - За что? Огни еще одной полицейской машины залили лицо Кейт, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него. - За то, что спас твою задницу. - Полагаю, мы в расчете, - Кейт покачала головой. – Пирс снес бы тебе голову тем кием, если бы я не вмешалась и не спаслатвоюзадницу. - Мечтать не вредно, - усмехнулся Роб. Он несколько раз получал удары по голове хоккейными клюшками и шайбами, но при этом всегда был в своем шлеме. Саттер сомневался, что бильярдный кий вырубил бы его, но это было бы чертовски больно. – Знаю, ты думаешь, что можешь делать все то же, что и мужчины. Что можешь позаботиться о себе, но есть причина, по которой люди избегают парней Уорсли. Все знают, что они играют нечестно. Кейт помолчала секунду, затем сказала: - Что ж, было бы мило, если бы кто-нибудь сказал мне об этом. - Я сказал. - Роб отодвинулся на сиденье так далеко, как только позволяли его длинные ноги. – Дважды. - Куртка и фланелевая рубашка болтались расстегнутыми вокруг торса, и холод полз спереди по животу Саттера, прикрытому лишь футболкой. Делать было нечего, кроме как придвинуться обратно и ждать, пока его отвезут в полицейский участок вместе с неблагодарной девицей, сидящей рядом. - Я сказал тебе, что пора закругляться и идти домой. Честно говоря, он мог бы предупредить Кейт о братьях Уорсли раньше, но был занят тем, что пытался игнорировать ее. Она точно не входила в число его любимчиков, и к тому времени, когда он хотя бы заметил ее вместе с Уорсли, она уже забила три шара. На этом этапе лучшее, что он мог сделать, - стоять рядом, наблюдать за ее игрой и ждать, когда ситуация выйдет из-под контроля. Роб снова посмотрел в сторону бара. Тётл Уорсли назвал Кейт мужеподобной, что было просто маразмом. Она была так откровенно женственна, с большой грудью, тонкой талией и длинными ногами, что никто никоим образом не смог бы спутать ее с мужчиной. Конечно, она была высокой, но Робу нравились высокие женщины. Ему нравились длинные ноги, крепко сжимающие его талию, закинутые ему на плечи и обхватывающие его голову. Ему нравилось то, как хорошо высокие женщины подходили ему в постели и вне ее. Вид стройного тела Кейт, вытянувшегося на бильярдном столе, раздражал Роба, хоть и привел в возбуждение. Потом он коснулся ее, потому что, казалось, не мог остановиться. Он коснулся ее шеи и волос. Он положил руку на изгиб ее талии и скользнул ладонью по ее животу. В течение нескольких секунд Роб радовался горячему потоку желания внутри себя вместо того, чтобы бороться с ним. Бормотание с другой стороны сиденья привлекло внимание Саттера. - Что? – спросил он. - Я просто прикидываю, сколько времени понадобится, чтобы выйти под залог, - сказала Кейт, вздыхая, и прислонилась головой к окну. – Не хочу, чтобы дедушке позвонили из-за этого, - прядь волос упала вперед и закрыла ей лицо. – В его возрасте он не должен получать звонки от шерифа посреди ночи. - Я вытащу нас, - по какой-то причине Роб начал жалеть занозу, и ему уже было трудно вспомнить, почему она ему не нравилась. – Сколько? - Не знаю. Зависит от обвинений. - Что ж, как это делается? Здесь где-то есть банкомат? Или я должен выписать чек? - Ты можешь использовать только наличку. - Кейт выпрямилась и пристально посмотрела на Роба: – Не говори мне, что тебя никогда не арестовывали. - Никогда. Даже в темноте он мог видеть, что Кейт нашла эту новость невероятной. - Шутишь? Почему она считала, что в это трудно поверить? - Нет, - нахмурился Саттер. Он просто предложил заплатить за нее залог, а она оскорбила его. Теперь он вспомнил, почему она ему не нравилась. – Сколько раз тебя арестовывали? - Да ни разу. Я частный детектив. По крайней мере, была им. Я знаю, как работает эта система, - она подумала секунду. – Или, по крайней мере, знаю, как она работает в Неваде. Он опять повернулся к «Оленьему рогу». Его больше не заботило, как она выпутается из неприятностей. Может быть, мужчины в городе были правы насчет ее. Рядом с ней у кого угодно яйца усохнут. Саттер услышал, как Кейт сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Сиденье немного тряхнуло, когда она заерзала, пытаясь устроиться поудобней. - Роб, - чуть слышным шепотом произнесла она его имя. Он внимательно посмотрел на нее. Она повернулась и подтянула согнутую ногу на сиденье. Свет с улицы заливал лицо Кейт, а ее колено почти касалось бедра Саттера. - Что? Она облизала губы, и ее голос стал низким и немного гортанным: - Спасибо. Черт. Как раз когда он пытался выработать настоящую неприязнь к ней, она должна была все разрушить, превратившись в милую женщину. Эта перемена в поведении подействовала на Саттера, как удар кнутом. - Пожалуйста. Немного наклонившись вперед, Кейт проговорила в темноте рядом с его левой щекой: - Как твой подбородок? - Дьявольски болит, но я выживу. - Мне жаль, что тебя ударили. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится. Он опустил взгляд к ее рту и спросил себя, не собирается ли она предложить унять боль поцелуями. Не то чтобы поцелуи с Кейт были хорошей идеей... - Например? ...хотя это определенно заставило бы ее замолчать: ее рту было бы чем заняться вместо того, чтобы болтать. - Пакет со льдом. Пакет со льдом был бы хорош: мог бы удержать от мыслей обо всех способах, которыми он мог бы занять ее рот. - Почему бы тебе не рассказать, откуда пошли все эти слухи о том, что я гей? – спросил Роб, чтобы отвлечься от мыслей о голове занозы на своих коленях. Кейт откинулась на сиденье. - Думаю, я была здесь всего несколько недель, а ты еще не вернулся в город. Однажды утром Ада пришла в магазин и начала рассказывать мне о том, что владелец магазина спортивных товаров не интересуется женщинами города, так что я сказала что-то вроде того, что, может, тебе не нравятся женщины. Я имела в виду женоненавистника. Я действительно не знала, что она говорит о тебе. Угу, так оно и есть. Кейт пожала плечами: - Я никогда не думала, что ты гей. Даже после первой ночи, когда мы встретились. Мне это даже в голову не приходило. «Ну, хоть что-то», - подумал Роб, выпрямив спину и пытаясь устроиться поудобней. - Эректильная дисфункция? Да. Гей? – Кейт покачала головой. – Нет. Саттер замер. - Ты думаешь, что у меня не может встать? Да у меня может быть целая куча стояков! Он не собирался кричать, но, Господь всемогущий, то, что он просто не пользовался своим членом в последнее время, не значило, что он вообще не мог им пользоваться. - Ну, если ты так говоришь... Боже, она снова это сделала. Всего через несколько минут. Как раз когда он начал думать, что она может быть милой, она вывела его из себя. Как раз когда он думал о том, чтобы поцеловать ее, она сказала, что у него эректильная дисфункция. Если бы они не были в наручниках, он бы схватил Кейт за руку и притянул к своему члену, чтобы доказать ее ошибку. Она бы сама почувствовала, что у него все отлично функционирует. Дверца машины открылась, и перед ними появился шериф Диллон Тэйбер. - Вы двое, выходите. Роб, не колеблясь, выскочил из машины. Он хотел оказаться от Кейт Гамильтон так далеко, как только возможно. - Эректильная дисфункция, - усмехнулся он. - Ты что-то сказал, Саттер? – спросил шериф. Роб нахмурился: - Нет. Кейт выбралась из «Блейзера» и встала рядом с Робом в лучах мигалок полицейских машин. - Пирс клянется, что ты не трогала его, - проинформировал Диллон Кейт, подходя сзади, чтобы снять наручники. – Он говорит, что, должно быть, споткнулся, потому что девчонка не могла его вырубить. – Кейт повернулась и потерла запястья. – Но я собираюсь дать тебе совет, который, уверен, ты проигнорируешь, - продолжил шериф, засовывая наручники в кожаный футляр, висевший у него на ремне. – Держись подальше от любого с фамилией Уорсли. - Подумал минутку, потом добавил: – И когда надумаешь пошалить, держись подальше от Эммета Барнса и Хэйдена Дина. - Я планирую держаться подальше от всех местных баров, - сказала Кейт, забирая свой кожаный рюкзак с капота «Блейзера» - Что ж, мудро. Сколько ты сегодня выпила? - Где-то полбутылки пива. - Тогда можешь идти. Езжайте осторожно, мисс Гамильтон. - Так и сделаю. Спасибо, - сказала та и пошла прочь. На одно короткое мгновение вспышка света сверкнула в ее волосах. Затем Кейт исчезла. Диллон обошел Роба, чтобы снять с него наручники. - Несколько человек подтвердили, что Тётл Уорсли ударил первым, - сказал шериф, освобождая от наручников запястья Саттера. – Ты можешь идти. Они с Диллоном познакомились прошлым летом, когда тот со своим сыном записались на уроки по ужению нахлестом. Шериф ему сразу понравился, и Роб нанял его сынишку, Адама, помощником в магазин. Одиннадцатилетний паренек отлично поработал, подметая и выбрасывая мусор из корзин. - Чем сейчас занят Адам? - спросил Роб, растирая запястья. - Ничем толковым. Не может дождаться, когда сможет нанести урон популяции форели летом. - Скажи ему, пусть заскочит в магазин, и я снова дам ему работу. - Ему это понравится, - Диллон приподнял свою ковбойскую шляпу. – Сколько ты выпил, Роб? - Я пил свою вторую бутылку пива. Рация, прикрепленная на плече шерифа, затрещала, и он поднял руку, чтобы выключить ее. - Что ты знаешь о внучке Стэнли? - спросил он Роба, когда машина Кейт выехала со стоянки на дорогу. Кроме того факта, что она ему не нравилась, но он хотел заняться с ней сексом? - Я знаю, что она умеет раздражать людей. - У меня есть одна такая же дома, - усмехнулся Диллон. – Иногда неуемные женщины – самые лучшие[3]. - Поверю тебе на слово, - сказал Роб, вытаскивая ключи от машины из кармана пальто. – Поменьше тебе неприятностей, шериф. - Хотелось бы, но еще только март, и вот-вот наступит лето, – шериф покачал головой и направился к выпивохам, все еще выстроенным перед баром. Саттер сел в «Хаммер», проехал пять миль до дома, свернул на подъездную дорожку, и сенсоры движения выключали огни, как только он проезжал мимо. Когда Роб строил дом, то повесил фонари для безопасности. Но, как он быстро понял, фонари с датчиками движения и природа не совместимы. Много раз он просто отключал всю систему, чтобы хоть немного поспать. Роб нажал кнопку на пульте управления гаражной дверью, прикрепленному к солнцезащитному козырьку, затем завел «Хаммер» внутрь. Автоматическая дверь закрылась за ним. Дом, площадью в четыреста квадратных футов, был построен прошлым летом. В нем было четыре спальни и четыре ванных комнаты. Сложен он был из озерного камня и больших деревянных балок. Роб любил кафедральный потолок и большие зеркальные окна, из которых открывался вид на озеро, но он не знал, о чем думал, строя такой большой дом. Даже когда Амелия станет достаточно взрослой, чтобы навещать отца в Госпеле, ей не потребуется столько комнат. Свет над плитой, который Роб оставил включенным, все еще горел. Он выключил его и бросил ключи на мраморную столешницу. Ковер на лестнице приглушил его шаги, когда он в темноте направился вверх. Последний уикенд он провел в Сиэтле со своей дочкой. Малышка выучила три новых слова и начала связывать их в предложения. Сняв куртку, Роб бросил ее на кресло рядом с развлекательным центром из дуба [4], в который был вмонтирован один из телевизоров с большим экраном. Лунный свет струился внутрь через окна от потолка до пола и освещал Саттера, пока тот избавлялся от одежды и, обнаженный, устраивался на кровати. Холодные простыни коснулись его кожи, и он натянул тяжелое шерстяное одеяло и красно-синий плед на себя. Поездка в Сиэтл стала большим шагом вперед: они с Луизой провели выходные лучше, чем за все время с тех пор, как его подстрелили. Роб не был уверен, что чувствовал по этому поводу, но бывшая жена намекала на примирение. Он закинул руку за голову и посмотрел вверх на отблеск лунного света на потолке. Он любил Амелию и хотел быть с ней. У него все еще были чувства к Луизе. Он просто не знал, какими они были, или были ли они достаточно глубокими. Он не мог позволить себе сделать еще одну ошибку. Они с Луизой оба стали старше. Мудрее. Более постоянными. Или, по крайней мере, Роб знал, что он стал более постоянным. Может быть, они не облажаются в этот раз. Может быть, они смогут сделать так, чтобы все получилось. Но когда он закрыл глаза, не мысли о Луизе не давали ему заснуть еще несколько часов. Не образ ее длинных светлых волос засел у него в голове. Не воспоминания о ее голосе, говорящем: «Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится». Не от этого сжимались его внутренности, и он возбуждался. И не мысль о том, каким точно количеством способов он мог бы доказать ей, что был мужчиной. Мужчиной, способным доставить женщине удовольствие. Это не мысли о бывшей жене заставляли гореть его кожу и внезапно делали простыни слишком жаркими, чтобы можно было вынести их касание. Это не желание прикосновения рук Луизы сжигало его. Это была Кейт. Воспоминание о ней, играющей в пул, сплетавшееся с образом ее, лежащей на столе, как блюдо гурмана. Намек на ложбинку между ее грудей и мелькание обнаженной кожи. Застывшее изображение ее, когда она смотрела ему в лицо, пока он прижимал ее к своей груди. В темной комнате женщина, которая думала, что он импотент, оказалась звездой его самых эротических фантазиий. *** На другом конце города Стэнли Колдуэлл сидел на краешке кровати и смотрел на коробку, которую держал в руках. Полчаса назад он услышал, как Кейти вернулась домой, и тихонько закрыл дверь в свою спальню. В коробку он положил записи Тома Джонса из коллекции Мелбы. Некоторые из них были с автографами. Всего их оказалось двадцать пять. Стэнли знал, потому что только что сосчитал. Он не думал, что все будет так. Он должен был умереть первым. Мелба должна была пережить его. А так было слишком тяжело. Слишком тяжело для такого старого мужчины, как он, продолжать жить, когда рядом больше не было его лучшего друга и возлюбленной. Они вместе растили детей и старели. Они становились толстыми и чересчур спокойными. Он скучал по ней, как будто она была частью его души. Он не мог просто убрать ее в коробку. Стэнли протянул руку и взял наугад какой-то альбом. Затем медленно положил его обратно. Этим вечером, пока Кейти играла в пул, зашла выпить пива Грейс Саттер. Они смеялись и говорили о том, что у них было общего. Например, фильмы Джона Уэйна[5] и вестерны Текса Риттера[6]. Глен Миллер[7] и «Кингстонское трио»[8]. Теперь Грейс ушла, и Стэнли чувствовал вину за то, что разделил те воспоминания с кем-то, кроме жены, Мелбы. Вину за то, что убрал в коробку ее записи. Он думал, что мог бы просто упаковать несколько ее вещей – ничего большого – ничего вроде ее халата или тапочек. Просто вещицы, из-за которых Кейти ворчала на него. Он думал, что сможет сделать это. Стэнли положил альбомы и поставил коробку на пол. Ему нравилась Грейс. Если не считать Мелбы, она нравилась ему больше, чем любая другая женщина за долгое время. Она не была назойливой и не сплетничала. Говорить с ней было так легко, а ее улыбка вызывала желание улыбнуться в ответ. Ногой он задвинул коробку под кровать. Вот, он не избавился от альбомов Мелбы. Он просто на некоторое время поставил их в другое место. Куда-то не на виду, но не убрал из дома. Стэнли выключил свет и забрался в кровать. Закрыв глаза, он вызвал в памяти лицо Мелбы, в ореоле седых волос, и успокоился. Грейс Саттер была его другом. Она нравилась ему, но никто никогда не займет место жены в его старом, одиноком сердце.